Катынь. Современная история вопроса

В августе 2001 г. Пшевозник написал в Государственную межведомственную комиссию по делам увековечения памяти жертв войны и политических репрессий Украины: «На основании сведений, полученных в ходе следствия, проведенного российской военной прокуратурой, установлено, что в Быковне под Киевом захоронены бренные останки польских граждан, в том числе офицеров, убитых киевским НКВД в 1940—1941 гг. на основе решения Политбюро ЦК ВКП (б) Советского Союза от 5 марта 1940 года… Группа, покоящаяся в Быковне, это около 3500 поляков, погибших на территории Украины».

В ответ Владимир Игнатьев, следователь по особо важным делам Киевской городской прокуратуры, который вынес в 1989 г. постановление о том, что в Быковне захоронены жертвы НКВД, сообщил: « Мы нашли в 1989 г. останки 30 польских офицеров. Держали их на Лукъяновке вместе с женщинами. Можно говорить о трагической гибели 100– 150 поляков. Но 3500 офицеров в Быковне – это миф».

Киевский «Мемориал», проведя свое расследование, также заявил, что заявления польской стороны о захоронении в Быковне 3500 польских граждан из катынского «украинско го» списка являются «мифом», и что в действительности в Быковне захоронены от 100 до 270 репрессированных польских граждан.

Ссылка А.Пшевозника на российскую военную прокуратуру, якобы установившую в ходе следствия, что в Быковне захоронены 3500 поляков из катынского «украинского» списка, откровенная ложь . вот так 150 расстрелянных в Быковне поляков, стараниями «главного польского мученика» превратились в 3500. А для доказательства поляки «соответствующим» образом организовали эксгумационные раскопки.

11 ноября 2006 г. киевский еженедельник «Зеркало Недели» опубликовал статью, в которой раскрыл некоторые «тайны» польской эксгумации в Быковне. Установлено, что летом 2006 г. раскопки здесь проводились с грубыми нарушениями украинского законодательства и игнорированием элементарных норм и общепринятой методики проведения эксгумаций: не велось полевое описание находок, отсутствовала нумерация захоронений, человеческие кости собирались в мешки без указания номера могилы, при эксгумациях не присутствовали представители местных властей, МвД, прокуратуры, санитарной службы, судмедэкспертизы и т.д. Выяснилось также, что с аналогичными нарушениями проводилась в Быковне и предыдущая серия раскопок и эксгумаций в 2001 г. Не напоминает ли это те нарушения, которые немцы при молчаливом согласии поляков допускали в ходе раскопок в Катыни в 1943 г.?

Вышесказанное рождает подозрение, что, возможно, на спецкладбище в Медном захоронены не 6311 поляков из Осташковского лагеря, а менее 297 расстрелянных польских офицеров полиции, жандармерии, погранвойск, а также разведчиков и провокаторов из этого лагеря, на которых имелся «компромат»? Три сотни фуражек, мундиров, сапог, ремней, несколько тясяч пуговиц с польским орлом, при польской упрощенной методике идентификации вполне могли создать иллюзию, что на спецкладбище НКВД покоятся тысячи поляков.

В этой связи представляет интерес версия, согласно которой основная часть польских полицейских и пограничников не была расстреляна весной 1940 г. Известен отчет о служебной деятельности 155 полка войск НКВД по охране Беломорско – Балтийского канала им. тов. Сталина за 1-е полугодие 1941 года (от 9 июля 1941 г. № 00484,) обнаруженным исследователем Геннадием Спаськовым. В нем сообщается, что: «На участке 1 и 2 роты в январе месяце с/г прибыло несколько этапов з/к в лагерь около 2-го шлюза, один из этапов был с з/к западных областей Белорусской и Украинской ССР исключительно бывшие полицейские и один в Вол-озерское отделение севернее 7-го шлюза в 5 км» (РГВА, ф. 38291, оп.1, д.8, л.99).