Катынь: спекуляции на трагедии

Но каким же образом интернированные поляки оказались военнопленными: Советский Союз вроде с Польшей не воевал? Не воевал. Зато воевало с нами польское правительство в Лондоне. Когда началась советско-финская война, правительство генерала В. Сикорского объявило в знак солидарности с финнами нам войну и даже собиралось отправить им на помощь бригаду. Для СССР театральный жест прогоревших панов министров не имел никаких последствий. А вот на положении польских граждан, интернированных в СССР, он сказался сразу: они превратились в военнопленных.

Содержание военнопленных перед Второй мировой войной регулировалось Положением о законах и обычаях сухопутной войны (приложением к 4-й Гаагской конференции 1907 г.). В соответствии с этой международной конвенцией военнопленных солдат можно было привлекать к работам. Их и привлекли. Господа офицеры же от обязанности трудиться освобождались. По собственной инициативе, добровольно могли работать. Офицеры польской армии – немцы по национальности работали, а офицеры-поляки таскать носилки вместе с солдатами не хотели.

Сложилась просто нелепая ситуации. Советское государство должно было содержать за свой счет тысячи смертельно ненавидевших его людей, к тому же всегда готовых к антисоветским действиям. (Чуть ниже я предоставлю слово польскому офицеру, который расскажет, какие чувства питали к СССР, а точнее – к России, он и его товарищи.) Не берусь судить, кому в голову пришла идея, как заставить господ офицеров потрудиться? Может, кому-то из работников НКВД, может, кому-то еще, да это совсем и неважно. Идея состояла в том, что польских офицеров нужно осудить как контрреволюционеров. Фактически они таковыми и являлись, но никаких доказательств конкретной антисоветской деятельности большинства поляков, которые можно было бы представить суду, сотрудники НКВД не имели. На такие случаи и существовало Особое совещание при НКВД СССР. На его рассмотрение, в частности, направлялись дела, когда «виновность арестованного несомненна», а доказать ее в судебном заседании работники органов внутренних дел по разным причинам не могли. Польских офицеров осудили, они превратились в обычных заключенных, которые обязаны были работать.

Разумеется, изменения в правовом положении поляков требовалось скрыть от мировой общественности. Их и скрыли. Из лагерей для военнопленных поляков перевезли в особые лагеря под Смоленском. Переписку с внешним миром офицерам запретили. Сегодня это обстоятельство всеми антисоветчиками трактуется однозначно: переписка поляков прекратилась, потому что их расстреляли.

Когда немцы напали на Советский Союз, поляков попытались эвакуировать в глубь страны. Начальники лагерей обратились к начальнику движения Смоленского участка Западной железной дороги С. Иванову с просьбой выделить вагоны для отправки поляков вглубь страны. Он отказал. «Свободных вагонов у нас не было», – объяснил Специальной Комиссии С. Иванов. Тогда охрана решила увести поляков на восток пешим порядком. Офицеры самым категорическим образом отказались: советскому плену они предпочитали немецкий. Один из бывших военнопленных офицеров писал после войны: «Ненависть к Советам, к большевикам – скажем откровенно, – в целом ненависть к москалям была так велика, что эмоционально порождала стремление выбраться куда угодно, хоть из-под дождя, да под водосточный желоб – под немецкую оккупацию».

Увы, немецкая оккупация закончилась для них быстро. И бесславно. В Катынском лесу, выстрелом в затылок… Немцы не оценили предпочтения польских офицеров. Примерно 30 миллионов поляков, проживавших в довоенной Польше, представлялись фашистам, как известно, явно избыточным количеством.

Здесь уместно поговорить о мотивах убийства поляков. Общеизвестно, что немцы не планировали уничтожить всех славян: ведь кто-то должен был обслуживать нацию господ. Намеревались фашисты сохранить жизнь и части поляков. Но не польским интеллигентам. По поводу их Гитлер дал совершенно четкие указания: «…все представители польской интеллигенции должны быть уничтожены». Офицеры – это ведь тоже часть интеллигенции, к тому же худо-бедно, но способная на вооруженное сопротивление.

А зачем руководителям Советского Союза было убивать безоружных людей? В части мотива д-р Геббельс сильно подвел нынешних своих последователей: на кремлевских евреев расстрел поляков сегодня никак не спишешь. Но зато фюрер гитлеровской пропаганды показал своим выученикам, как можно съесть собаку и при этом не подавиться ее хвостом. Однажды он написал, что английский народ – это народ «без надежды», что он ведет «роковую» для него войну, в которую его вверг Черчилль. И это колченогий утверждал ровно за месяц до безоговорочной капитуляции Германии. Больная нога приносила И. Геббельсу немалые нравственные страдания. Но других комплексов он явно не испытывал.