Катынский детектив

Дело в том, что подчиненный (в данном случае — Берия) обращается к начальнику (Политбюро) за помощью, либо за согласованием своих действий. Есть и другие случаи, но нас сейчас интересуют только эти два, так как простая роспись или подпись под резолюцией на этих двух видах обращений имеют прямо противоположное значение. Получив от подчиненного документ, начальник не имеет права на нем не расписаться, так как будет неясно, видел ли он его вообще, и важна не его роспись сама по себе, а случай, по которому он ее ставит.

Первый случай. Подчиненный имеет полное право делать то, что он думает, но его действие может задеть всю систему управления, в которой он всего лишь часть, и он не отвечает за возможные последствия для всей организации. Он просит начальника согласовать свое действие. В этом случае самому начальнику делать ничего не нужно, распоряжений не требуется, ему нужно только согласиться. И тогда на просьбе подчиненного согласовать его действие он ставит просто роспись и она означает его согласие. Если же он не согласен, то будет и резолюция — «запрещаю», «отложить» и т.д. И адресуются эти росписи и резолюции тому, кто обратился за согласованием.

Но если подчиненный просит самого начальника произвести действие — дать приказ, распоряжение, обратиться в вышестоящий орган, то тогда надписи на письме подчиненного адресуются не ему, а своему аппарату для подготовки решения. При согласии будет резолюция или команда — «согласен», «подготовить письмо», «в приказ» и т.д. По этим резолюциям можно понять, что начальник полностью согласен. Если он вызывает кого-то из аппарата, например — «т.Меркулову. Переговорите со мной» или «Зайдите», то, значит, он еще сомневается. Но если он просто расписывается, то он «против» — это заменяет резолюцию: «Просьбу подчиненного оставить без последствий, ничего не делать». Аппаратный работник, получив бумагу без резолюции, с одной росписью, видит, что начальник бумагу видел, но никаких распоряжений не дал, а значит бумагу можно отправлять в архив, содержащиеся в ней предложения не устраивают начальника.

Я понимаю, что эти тонкости непонятны и, может быть, неинтересны подавляющему числу читателей, но разобрать их надо, так как их не понимал и тот, кто подделывал письма.

Нам нужно из «письма Берии» уяснить — просил ли он Сталина поработать или согласовать его собственное действие. Вы уже видели — максимум, что разрешалось НКВД, да и то под контролем Генерального прокурора, — это сослать человека сроком до 5 лет или посадить в тюрьму до 8 лет. А Берия «просит» права расстрела, да еще и огромного числа людей. Чтобы предоставить это право, Политбюро обязано было обратиться в Верховный Совет за соответствующим Указом, разработать положение об этой «тройке». Чтобы аппарат Политбюро мог это сделать, члены Политбюро обязаны были на «письме Берии» оставить резолюции, свои команды аппарату.

Еще пример, чтобы было понятно, о чем речь. Вот 6 мая 1927 года нарком по военным и морским делам и председатель РВС Ворошилов просит Политбюро выделить валюту для отправки в Чехословакию, в Карлсбад, жены героя первой мировой войны генерала Брусилова и ее сестры. (Брусилов умер в 1926 году). Пустячная просьба, но она на бланке наркома, имеет дату и N 010375. И Сталин не просто расписывается, на письме стоит пометка: «Сталин — за». По этой резолюции аппарат включает вопрос тридцатым пунктом в повестку дня заседания N 101 от 9 мая, а 12 мая рассылает выписки из этого протокола, в которых указывается решение — женщинам разрешить выезд на курорт и обеспечить их валютой.

А на «письме Берии» стоят простые росписи, там нет резолюций «за», «согласен» и т.д. И эти простые росписи означают, что Политбюро Берии в его просьбе отказало.

94. Но это недосмотр, непонимание дела фальсификатором. На самом деле и Берия был не тот человек, чтобы нарываться на отказ Политбюро, да и какой-нибудь член Политбюро не удержался бы и что-нибудь написал, типа «нет» или «пошел ты…».

Эти росписи действительно означали согласие, но вот на каком письме? Нет сомнений, что Берия мог не согласовать свои действия с Политбюро в случае с пленными. Он обязательно их согласовал.

Когда мне передали текст этого письма, то передали и слух, идущий от работников архивов, о том, как именно письмо подделано. Они считают, что в этом письме на двух страницах оставлена первая страница с росписями Политбюро и подменена вторая. Но думаю, что это не так. Это и сложно, и принципиально фальсификаторам не подходило. В этом случае остался бы бланк НКВД, номер и дата письма. Проще простого подделать простые росписи.

Но фальсификатор (и это правильно) старался в подлинном письме Берии сделать как можно меньше исправлений, чтобы сохранить слог Берии. Но, сохранив стиль, он не смог сохранить смысл, и простые росписи согласия членов Политбюро на первой странице приобрели прямо противоположное значение — они стали запрещающими.