Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях

В комплексе изучаемых в этой книге обстоятельств катынского злодеяния ключевое место бесспорно занимает проблема советско-германских договоров 1939 г., а в ее разработке ведущая роль принадлежит усилиям специалистов по истории германского фашизма и советско-германских отношений. Один из них, отечественный историк Ю.В. Галактионов, справедливо констатировал наличие особых идеологических трудностей в этой тематике: уже само подписание двух договоров привело к появлению «черной дыры» в советской историографии фашизма, когда сам этот термин применительно к Германии был изъят из политического и научного лексикона^{7}. Постепенно сложилась официозная догматическая трактовка проблемы, а «символом веры» «холодной войны» стала брошюра «Фальсификаторы истории (историческая справка)»^{8} с ее доктринальным изложением международных отношений.

Выход с середины 50-х годов на все более широкий круг документальных материалов отнюдь не сопровождался быстрым изменением концепции. В основном продолжалось разоблачение «западной плутократии», связей монополий и политиков империалистических США и Англии с гитлеровской Германией с заведомым преувеличением их роли в приходе Гитлера к власти, в подготовке и развязывании агрессии против других стран^{9}.

В 1970—1990-х гг. с разработкой проблематики фашизма в трудах Л.И. Гинцберга, А.А. Галкина, Д.М. Проэктора, П.Ю. Рахшмира, Л.А. Безыменского и других ведущих специалистов стал обретать новое качество и анализ внешней политики фашистской Германии. На фоне ряда обобщавших достигнутые ранее результаты коллективных трудов («История Второй мировой войны», «История дипломатии» и др.), в которых, увы, трактовка советско-германских отношений 1939—1941 гг. оставалась прежней, то есть искаженной, а проблема секретных протоколов и связанного с ними катынского преступления была тщательно прикрыта (как и в семитомном издании материалов Нюрнбергского процесса, выходившем в свет в 1957—1961 гг.), новое слово было сказано опиравшимся на огромный корпус новых документов В.И. Дашичевым. Его двухтомник «Банкротство стратегии германского фашизма» и последующие работы, содержавшие новые концептуальные подходы, позволили по-новому взглянуть на проблематику международных отношений кануна и начала Второй мировой войны^{10}. С новыми оценками пакта Молотова-Риббентропа выступили в печати М.И. Семиряга (показавший прямую связь сталинской внешней политики с катынским преступлением), В.М. Кулиш, Х. Арумяэ и другие^{11}.

В.И. Дашичев выстроил в логическую цепь события 1939 г., показав ущербность предположений, что якобы без пакта Мюнхен привел бы к единому антисоветскому фронту фашистской Германии с Англией, Францией и США, что он будто бы не дал Гитлеру возможности напасть на СССР после разгрома Польши, что будто бы переговоры в Москве в августе 1939 г. сорвали Англия и Франция, почему пакт и был необходим, что он якобы позволил СССР отсрочить войну и укрепить свою обороноспособность. Автор указал на необоснованность оценки Второй мировой войны до 22 июня 1941 г. как империалистической с обеих сторон, что перечеркивало оборонительный, справедливый характер борьбы польского народа за свою свободу. Дашичев доказывал безосновательность утверждения, что будто бы не существовало раздела сфер влияния между Гитлером и Сталиным в Восточной Европе, констатировал тот факт, что Гитлеру была предоставлена свобода рук для разгрома Польши, затем Франции и других государств Европы, а это обеспечило ему тыл для войны с Советским Союзом.

Начиная с рубежа 90-х годов исследовательский процесс в отечественной историографии германского фашизма и его внешней политики, чему всегда уделялось особое внимание и посвящены тысячи изданий, позволил дать новое прочтение ряда ключевых аспектов темы. Это было связано с раскрытием огромного массива документальных материалов и возможностью анализировать их без идеологических и иных пристрастий, а также с расширением фронта изучения предмета за счет объединения усилий российской и зарубежной, в том числе польской и германской, науки^{12}. Новая концепция получила развитие в работах С.З. Случа, Ю.Л. Дьякова, Т.С. Бушуевой и других исследователей истории российско-германо-польских отношений^{13}.

Показывая эволюцию отношений с Германией в сторону соглашения, когда Сталин с макиавеллистским прагматизмом молниеносно заменил непримиримое идеологическое и политическое противоборство двух тоталитарных режимов тесным сотрудничеством накануне и в начале Второй мировой войны, Случ обращает внимание на наличие обоюдных интересов в условиях изоляции обеих стран на международной арене, в том числе в отношении Польши.