Каузальный ангел

— Жан, я прекрасно тебя изучил, — заявляет он. — Я могу предугадать каждое твое движение. И я буду точно знать, когда ты решишься это сделать. Как ты думаешь, почему я до сих пор позволяю тебе его держать? Я не могу к нему притронуться, зато могу тронуть тебя. Как только ты решишь его открыть, я тебя уничтожу. Но ты еще не готов рисковать мальчишкой. Тебе придется выдумать что-нибудь получше. — Он садится на песок и снова смотрит на небо. — Осталось недолго, — говорит он.

Я смотрю на Жозефину. Открывающаяся дверь камеры. Мы с ней станцевали очень долгий танец.

— Он ведь я, не так ли? — спрашиваю я. — Аномалия из тюрьмы «Дилемма», но рожденная из семени ле Фламбера. Ты готова потерять меня?

— Жан, я никого не теряю, — отвечает она. — Я выигрываю. Ты никогда не был врагом, им была смерть.

Помоги мне, просят ее глаза.

— Матчек, — шепчу я, — помнишь ту игру на борту «Леблана»? Игру со временем?

Он кивает, напряженно вытаращив глаза.

Это стоит попробовать. Абсолютный Предатель контролирует это место, но сам вир рожден воспоминаниями Матчека, он очень похож на тот земной пляж, где мальчик провел не одно столетие. А мне необходимо всего лишь мгновение.

— Давай еще раз в нее сыграем.

Матчек закрывает глаза. Воздух вокруг нас становится плотным и тягучим. Трудно разговаривать.

— Это не поможет, — шепчет Жозефина. — Ему известно, к чему ты стремишься. Он знает, что ты предпримешь дальше. Он знает все. — Она грустно улыбается. — Прости, Жан. Если бы я не проиграла, я желала бы оставить тебя при себе. Но теперь уже слишком поздно.

— Мы оба знали, что ничего не получится. Но однажды ты открыла для меня дверь, и этим могла бы заслужить прощение. — Я наклоняюсь к ней ближе. — Но если ты действительно хочешь, чтобы я тебя простил, вытащи отсюда мальчика. Если ты доставишь его к Миели, у нас появится шанс. — Я передаю ей протокол запасного выхода, установленного на тверди губернии. — Если бы нам удалось хоть на мгновение лишить его контроля над виром...

Она качает головой.

— Прости, Жан. Я не могу. Я не могу с ним бороться. И не потому, что пришлось бы бороться с самой собой, это я делала не раз. Но сейчас это все равно что бороться с богом, видящим все твои поступки, никогда не допускающим ошибок, заставляющим поступать против собственной воли...

У него должна быть какая-то слабость. След, говорил он. Я очень хорошо помню, как тюрьма «Дилемма» формировала мое мышление, заставляла смотреть на мир сквозь решетку сотрудничества и предательства.

— Что же он такое? Как его победить? Дай мне какую-нибудь подсказку!

Жозефина напряженно сглатывает.

— Он видит, что я делаю, — жалуется Матчек. — Он сопротивляется.

Жозефина нервно теребит бриллианты своего ожерелья, сжимая каждый из них.

— Имитации, — произносит она. — Абсолютный Предатель говорил, что перебирает имитации, чтобы предугадать наши действия, и при этом мы даже не сознаем, что мы всего лишь имитации.

Я вспоминаю направленное на меня дуло оружия и свое двойное отражение в зеркальных очках Абсолютного Предателя за мгновение до того, как он нажимает на курок. Опять зеркала. И в этом обрывочном фрагменте есть проблеск идеи.

Я хватаю Жозефину за руку.

— Запомни, — говорю я. — Если увидишь шанс, выбирайся отсюда. Обещай, что доставишь мальчика к Миели.

— Обещаю, — шепчет она.

Время возвращается к обычному течению. Абсолютный Предатель неожиданно оборачивается к нам и с любопытством поглядывает на Матчека.

— Это интересно, — заявляет он. — Хотел бы я узнать, как ты это сделал.

— Спроси свою маму! — с вызовом бросает Матчек.

Абсолютный Предатель делает шаг вперед и протягивает к Матчеку мальчишескую руку.

— Думаю, я заберу тебя прямо сейчас, — говорит он. — Будет любопытно выяснить, сильно ли ты отличаешься от Прайма.

Я отталкиваю Матчека себе за спину и поднимаю поддельный камень.

— Нет, — говорю я. — Если хочешь поиграть, играй со мной.

Абсолютный Предатель смотрит на меня с любопытством.

— Знаешь, — начинаю я, — в тюрьме «Дилемма» я постоянно кое о чем думал. Как бы я себя чувствовал, играя в дилемму заключенного с самим собой? Не с копией, а действительно с собой. С тем, кто идеально предугадывал бы все мои шаги. Что бы я сделал? Очевидно, я выбрал бы сотрудничество, поскольку мы оба думаем об одном и том же и принимаем одинаковые решения. Очевидно, выбрал бы предательство, поскольку, что бы я ни сделал, это не повлияет на то, что сделаешь ты. Но тебе тоже нужно об этом подумать. Почему бы нам это не выяснить? Надо отвечать за свои слова. Давай устроим симметричную игру. — Я глажу пальцами камень. — Это будет ничуть не хуже дилеммы. Я решаю, открыть ли камень и когда это сделать, а ты пытаешься это предугадать. Если ты действительно стал мной, в решающий момент можешь меня уничтожить. Превосходное соотношение. А если я этого не сделаю, что ж, мы останемся при своих интересах.

— А если я в любом случае уничтожу тебя?

Я приподнимаю брови.

— Ну, значит, ты допустишь ошибку. Думаю, это не слишком большой выигрыш. Что скажешь?