Каузальный дуализм. Размышления об онтологии и природе сознания

Таким образом, установка, что сознание, личность есть содержание, связывается у Дубровского с биологическим натурализмом. Ильенкова невозможно упрекнуть в том, что он не был материалистом. Но его материализм совершенно иного рода. «А что, если среда есть нечто конкретно-историческое, тогда как?» [Ильенков Э. В., 1968], – спрашивает он у оппонента. Для Эвальда Васильевича очевидно, что если мыслить человека как совокупность материальных частиц, то «в конечном итоге эта логика с неизбежностью приведёт к «социо-био-химически-электро-физически-микрофизически-квантово-механическому» пониманию сущности человека» [Ильенков Э. В., 1984, с. 319–358]. А для такого материалиста, как Ильенков, это неприемлемо.

Для Ильенкова сознание не есть что-то, состоящее из чего-то. Это даже не содержание информации или информации об информации. Для него это явление (а точнее, процесс, форма процесса) скорее соответствует вопросу «как», нежели вопросу «что», в чём сегодня мы нашли бы аналогию с такими авторами, как Т. Нагель, Ф. Джексон и др. Форма – это то, «как» нечто существует. Поэтому сознание для Ильенкова в каком-то смысле подобно вихрю, но не тому, «из чего» этот вихрь состоит, а тому, «как» он организует некоторое содержание. Этот «вихрь», однако, в отличие от физического, вовлекает в своё движение не частицы пыли или иные тела, а динамические отношения (процессы) – общественные, ролевые, предметные, смысловые, исторические. В свою очередь, процессы отличаются от физических предметов в том числе и тем, что они иначе пребывают в мире. Если тела существуют как пространственные конфигурации временны́х срезов, то процессы, напротив, есть скорее временны́е, исторические конфигурации. Когда мы передаём сведения о телах, например о звёздном небе, то представляем, рисуем, моделируем то, каким оно было, есть или будет в какой-то момент временно́го среза (например, в рамках светового конуса). Когда же мы сообщаем о «динамических отношениях» между телами, социальными ролями и т. д., мы прежде всего имеем в виду некоторую историю, то есть картину, но не в пространстве, а во времени.

Говоря «как», мы часто имеем в виду процесс или форму взаимодействия. В этом смысле некоторые формы также существуют во времени, как содержания – в пространстве. Такого рода формы невозможно скопировать, воссоздав только их пространственную структуру.

Мы никогда не узнаем позицию Ильенкова по вопросу, будет ли полная физическая копия человека обладать сознанием. Он не исследовал эту проблему, близкую скорее для современных аналитиков. Однако что-то подсказывает, что он не ответил бы на этот вопрос положительно. Именно Ильенков задается вопросом: «А возможна ли вообще, в принципе материалистически-ориентированная психология?» [Ильенков Э. В., 1984].

Также ему принадлежит ряд высказываний, в которых он даёт понять, что психика в минимальной степени детерминирована чисто физическими свойствами мозга: человеческий мозг потому и обеспечивает человеческую психику, что способы его функционирования в отношении специфически человеческих задач уже совершенно свободны от определяющего влияния чисто биологических, генетически врождённых нейродинамических отношений и связаны ими в минимальной мере [там же, с. 145–155].

Ильенков строго придерживался позиции, что сознание воспитывается, формируется в обществе в процессе предметной деятельности. Без воспитания, без деятельности, а следовательно, исторического процесса, нет и самого сознания. Это, в частности, подтверждается позицией Ильенкова по так называемому Загорскому эксперименту. Он был убеждён, что воспитание, приобщение к предметной деятельности могут развить эту способность даже у слепоглухонемых от рождения детей. Хотя его оптимизм в этом вопросе разделяли и разделяют сегодня далеко не все. В одном из современных исследований Загорского эксперимента автор указывает: факты таковы, что отсутствие зрения и слуха с самого рождения, как правило, сказывается гораздо тяжелее на развитии человека, чем наступление слепоты и глухоты даже в раннем детском возрасте. Именно факты пока говорят о том, что оптимизм Ильенкова (что даже слепоглухим с самого рождения людям могут быть открыты перспективы безграничного развития) явно завышен [Пущаев Ю. В., 2013а; 2013б].