Кавалер по найму

И в этот момент, когда мы, перевалив горку, вкатились в чрево ангара, я остро ощутил всю прелесть тайного соглядатайства, которое неизбежно сопутствует моему охотничьему промыслу.

Я видел и слышал — в то переходное мгновение, пока в ангаре не вспыхнул свет, — как приоткрылся рот Денисова, как он изумленно выдохнул.

Майор отшатнулся от руля, вжавшись в спинку кресла, и напряженно глядел вперед — туда, где на фоне рифленой стены ангара в свете софита вдруг ослепительно ярко проявились белые тела трех девчушек в условных нарядах: на брюнетке были светлые, обтягивающие шорты с черной полосой на бедре; на стоявшей посредине блондинке с маловыразительным лицом — белые ажурные трусики, настолько прозрачные, что непонятно, зачем они, собственно, присутствовали на широких покатых бедрах. Однако наиболее интересное зрелище представляла собой высокая шатенка с красивым лицом и длинными и красивыми ногами, обтянутыми черными ажурными чулками, от которых тянулись тонкие резинки к охватывающему талию поясу. Вот и все, чем она была украшена, если не считать причудливой стрижки в форме трогательного сердечка на лобке.

— Ух ты! — восторженно выдохнул Денисов. — Красота. Очень эффектно.

Девочки, напялив на лица картонные улыбки, подхватили пластиковые ведра, из которых полетели — словно из переполненных пивных кружек — пышные хлопья пены. Пикантно покачивая бедрами, они двинулись в нашему автомобилю, поглаживая себя по обнаженным грудям мягкими моечными губками. Это медленное, исполненное провокационных намеков дефиле повергло Денисова в состояние прострации. Что касается меня, то я отметил качество их бюстов — живых, природно нежных, без намека на силикон, не слишком больших, но при этом тугих, мерно раскачивавшихся на ходу. Приблизившись к нам, они открыли дверцы и, развернувшись к нам спиной, наклонились, чтобы напитать пеной губки.

Надо сказать, что девочки, работающие на автомойке, действовали профессионально. Сюда отряжали танцовщиц не первого ряда, но достаточно умелых, чтобы довести клиента до белого каления. Я с интересом следил, как две из них, изящно оттопырив аппетитные попки, улеглись грудью на капот и принялись медленно протирать намыленными губками переднее стекло, тогда как третья, опустившись на колено Денисова, мягким жестом заставила его чуть приподнять ноги, чтобы извлечь из салона резиновый коврик. Денисов едва сдерживался, отведя взгляд вбок.

— Ну ты тут отдыхай, а я подышу воздухом, — напутствовал я Денисова, вышел из машины и направился в конец ангара к зеленой пластиковой двери.

Здесь было небольшое помещение, напоминавшее театральную костюмерную. Во всю стену тянулись высокие зеркала — в них отражалось множество стоящих на узком столике тюбиков, баночек, скляночек с косметикой.

Трое девочек, отдыхавших в ожидании своей смены, сидели на мягком кожаном диване и сонно курили, стряхивая пепел прямо на черный кафельный пол. Визит постороннего мужчины их нисколько не смутил, хотя одежды на них было примерно столько же, сколько на тех, кто в этот момент отрабатывал смену в ангаре. Двух я знал, встречал здесь прежде. Третью — нет. Это была рослая, хорошо сложенная девочка со смазливой мордашкой и глуповатым взглядом небесно-голубых глаз. И еще она была обладательницей совершенно роскошного бюста. Мой взгляд буквально прирос к этой восхитительной части ее тела.

— Думаешь, силикон? — зевнув, спросила она, проведя ладонью по своим шедевральным округлостям, и убедительности ради приподняла их.

— Сразу это определить непросто, — заметил я, усаживаясь на вертлявый стульчик у косметического столика, и кивнул двум другим: — Привет, девочки. Как поживаете?

Они поживали хорошо.

В отличие от пышногрудой, печальный взгляд которой не оставлял сомнений, кого именно Илюша недавно приголубил.

— А здесь ничего, — улыбнулась вдруг обладательница роскошного бюста. — Даже интересно… Ну с творческой точки зрения.

Такой поворот в разговоре меня несколько озадачил.

— Как бы это сказать… — Она откинулась на спинку дивана, забросила ногу на ногу и уставилась в потолок. — Когда работаешь в зале, то очень разбрасываешься, что ли…

Она умолкла, прикрыв глаза.

— Ну! — ободрил я ее. — Дальше. Это интересно.

Надо же, я, выходит, ошибся в ней, предположив, что ее ай-кью приближается к нулевому значению.

— Когда ты в зале, то почти ничего не видишь. Просто знаешь, что за тобой наблюдают десятки глаз. И потому все, что делаешь на сцене, как бы растворяется в темноте, уходит в никуда, понимаешь? А когда ты наедине с клиентом, то видишь, чувствуешь только его.

Вернулись отработавшие смену девочки. Они были в чем мама родила. Следом за ними в дверном проеме возник Илюша.

— Твой приятель в полном восторге, — сообщил он. — Настолько, что, кажется, тебе придется садиться за руль. Он что-то не в себе.

— Спасибо, девочки, это было, как всегда, здорово. — Я поднялся, собираясь уходить.

Проходя мимо Илюши, я похлопал его по плечу:

— Все в порядке, Илюшок. Я нем как рыба.