Кавалер по найму

— Ага. А кто, как ты думаешь, в нужный момент вперся на дряхлом "жигуле" на клубную стоянку и отвлек охранника? — Он махнул рукой и опять протянул мне раскрытую ладонь: — Давай, парень. Ключ давай. Он у тебя в кармане.

— Нет, — я отступил на шаг, удерживая в поле зрения его руку, и вдруг отметил про себя, как холодок пробегает у меня по спине, как предательски начинает посасывать под ложечкой, как вдруг сбивается дыхание, а сердце начинает гулко бухать, толкаясь в грудную клетку.

Я видел, как медленно сжимаются жесткие, узловатые пальцы, срастаясь в массивный, крепкий кулак, видел, как кулак этот поднимается, отходит назад, а потом, описав широкую дугу, летит к моему лицу — все это видел, но, вместо того чтобы по привычке собраться и кинуть левую руку навстречу, блокируя этот слишком размашистый и потому замедленный удар, почему-то чуть согнул ноги в коленях, втянул голову в плечи и выставил слабые ладони против кулака, и он их без труда конечно же пробил...

Пришел я в себя оттого, что кто-то мягко гладил меня по щеке. Я с трудом приоткрыл веки — из голубоватого тумана выплыло знакомое лицо.

— Лиза?

— О господи! — Тепло ее близкого дыхания легло на мое лицо. — Слава богу, ты жив. Я видела — оттуда, из-за угла. Но не успела помешать. Да и как ему помешаешь? Ты же отца знаешь...

— Ничего, он в общем-то неплохой мужик. И не со зла меня приложил... Но рука у него тяжелая. Это да. Помоги мне.

Она подставила мне плечо, я оперся на него — кое-как мы поднялись. Голова немного кружилась, но в целом я чувствовал себя сносно — пошевелил крыльями, пощелкал клювом, поскреб когтем асфальт: переломов и ран нет... Странно, но я опять был в хорошей форме, а что немного кружилась голова, так это мелочи. Я встряхнул пиджак, в кармане звякнули ключи.

— Он не заходил туда? — спросил я, взглядом указав на дверь.

— Не знаю. Я так испугалась. Хотела убежать. Потом вернулась. Нашла тебя. Ну вот...

— Будем надеяться, что не заходил. Пошли. Возьми меня под руку. Вот так. Походка плавная. Грудь вперед, бедра покачиваются. Давай. Не мне тебя учить.

Она неплохо справилась с ролью спутницы наемного кавалера, — во всяком случае, охрану на входе мы миновали без проблем. Знакомый мне охранник в черном костюме бросил короткий взгляд на черную открытку с приглашением, кивнул и отступил, освобождая проход. Я заглянул в бар. Там было пусто, если не считать деятеля современного искусства, который мирно спал, уложив голову на столик. Бармена видно не было, — наверное, его услуги потребовались в ресторане, откуда доносился приглушенный гомон. Я осторожно опустил ключ в карман его балахона и вышел.

Народу в зале было от силы человек двадцать. Люди сидели за столиками, потягивая аперитив. Бармен, сложив руки на груди, стоял у стены перед столиком, заставленным бутылками. Увидев меня, он улыбнулся:

— Что-нибудь выпьете?

— Нет, не теперь... Где тут можно присесть?

— У вас ведь есть приглашение? Там обозначен номер столика.

Я вытащил из кармана конверт. В самом деле, на вложенной в раскладную открытку бумажке был проставлен номер — седьмой.

— Счастливое число, — заметил бармен.

Наш столик располагался сбоку от крохотной сцены, прямо напротив стекла. Едва мы с Лизой уселись, как послышалось тихое шуршание и жалюзи пошли — но как-то странно, не снизу вверх, а сверху вниз, постепенно приоткрывая интерьер выставочной колбы.

— Мама дорогая... — тихо выдохнул я.

В поле зрения возник потолок, из которого вниз падал знакомый толстый шнур, темная жила которого показалась мне подозрительно напряженной. Все стало ясно, едва железный занавес опустился до конца.

Следопыт все-таки наведался сюда, быстро сделал свое дело и ушел. Ключ он мне, как я понимаю, сунул в карман, пока я был в нокдауне.

Он оказался человеком с фантазией.

Шнур заканчивался узкой петлей, охватывающей тонкую шею хозяина вечеринки, — сам он стоял на табуретке в крайне шатком положении — поднявшись на цыпочки, чтобы петля не затянулась окончательно, — и пытался сохранить равновесие.

Скосив глаза, он увидел меня, потом мою спутницу.

Не знаю, возможно, в этот момент он увидел и всех остальных — девочек, прошедших через его руки, и мужчин, расставшихся с жизнью по его вине.

Он сделал неловкое движение, и я понял, что следопыт все-таки осуществил свою задумку, о которой рассказывал, когда мы сидели у него дома и пили водку.

Табуретка под менеджером качнулась. Он начал отклоняться назад и сорвался с шаткой опоры. У Aythia fulingula в самом деле слишком тонкая шея — петля, туго стянувшись под тяжестью тела, мгновенно сломала шейные позвонки. Он дернулся пару раз и, вывалив язык, повис, медленно вращаясь.

Публика молча наблюдала за этим, то ли находясь в состоянии шока, то ли считая происходящее неким фокусом.

— М-да, в самом деле сильный перформанс, — тихо сказал я, поднимаясь из-за стола и направляясь к бармену. — Вот теперь пришло время выпить.

Когда я выходил из ресторана, в спину меня подтолкнул истошный крик женщины — она первая обо всем догадалась.

ЭПИЛОГ