Кавалер Сен-Жюст

Шарлевиль, Мезьер и Седан ничем не порадовали комиссаров. Повсюду они встречали ту же беспечность и отсутствие дисциплины.

— Да тут целый заговор! — возмущался Сен-Жюст.

— Очевидно. Прочти-ка, о чем пишет пресса!

…Уже повсюду писали о мятеже в Вандее, вспыхнувшем 10 марта. Дворянство и неприсягнувшее духовенство сумели использовать настроения крестьян, страдавших от кризиса и ненавидевших буржуазию, повинную в их бедствиях. Поводом к мятежу стал как раз декрет о наборе. А затем последовала ужасная резня в Машекуле, были зверски замучены мятежниками пятьсот национальных гвардейцев и мирных жителей… Тревожные вести шли из других департаментов. В Страсбурге ассигнаты упали почти до половины нарицательной стоимости. В Ньевре народные представители, встретившиеся с жестоким сопротивлением набору, были вынуждены поставить гильотину. В Морбигане мятежники захватили несколько городов, в том числе Рошфор, и комиссары Конвента с трудом локализовали смуту. Не лучше обстояло и на юге. В Лионе открыто готовилась гражданская война: пророялистские элементы закрыли местный клуб, разрушили статую Руссо и сожгли недавно посаженное дерево свободы. В Веле народные представители не смогли получить требуемого количества волонтеров и при этом встретились с вооруженным сопротивлением, в котором участвовало до двух тысяч местных жителей…

— Ну что, — улыбнулся Девиль, — видишь, мы далеко не в самом плохом положении!

— Это не утешает, — вздохнул Сен-Жюст, бросая газеты.

Он все пристальнее всматривался в жизнь края, по которому проезжал. Его тянуло к этой земле, свежей, пахучей, мартовской земле, так жаждавшей посева. В его памяти вдруг вспыхнул другой март, далекий месяц весны его детства… Тогда ему было года три-четыре, и он жил на ферме Морсан, у деда, управлявшего поместьями сеньора Бюа. Какая шла суета тогда: крестьяне готовились к самому важному событию весны. Сортировка семян, пахота, сев — все это оставило впечатление дружной, напористой работы, шумной деятельности большого числа людей… А здесь, в Арденнах? Ведь они с Девилем только что проехали плодородную долину Мааса, дававшую хлеб многим районам страны, и что же? Кругом могильная тишина, лишь каркают голодные вороны. Земли брошены, покинуты людьми. Не видать ни пахарей, ни лошадей, ни орудий труда… Антуан чувствует, как боль подступает к сердцу.

— Здесь еще почище, чем в Ретелуа и Порсьене! — говорит он коллеге.

Но коллега не услышал его: он мирно спал.

Двадцатого они прибыли в Гранпре. Было решено остановиться на несколько дней, чтобы подытожить сделанное. Сняли плохонький номер в гостинице и тут же погрузились в бумаги.

Сен-Жюст трудился с упорством, поражавшим товарища. Он не пошел обедать, довольствуясь куском хлеба, принесенным Девилем из харчевни. Ровно в четыре он встал из-за стола, расправил затекшую спину и подмигнул компаньону.

— Все в порядке, старый дружище. Хотя мы и решили не вмешиваться, одно постановление все-таки будет издано. Сейчас ты напишешь, что я тебе продиктую, а затем отправимся в ратушу. Скажи, на что ты обратил внимание в последние дни, после того, как мы выехали из Мезьера?

Девиль задумался.

— Честно говоря, ни на что. Кругом были бескрайние поля, а я уже порядком выдохся и предпочел дремать.

— То-то и оно. А если бы ты не спал, то увидел бы много важного. Поля-то пустые. В прошлом году здесь прошел враг, и урожай удалось собрать не везде. В результате на семена не осталось даже овса и ячменя. Я неоднократно слышал это от старост и землепашцев.

— Когда же ты успел?

— Пока ты спал. Надеюсь, понятно? Это двойная беда. Двойная потому, что голодать будет и население, и армия.

— Ты прав. Это катастрофа.

— Почти. К счастью, не подвела наблюдательность. Я заметил, что земли дворян-эмигрантов остались нетронутыми, а их амбары полны зерна.

— Ну и?..

— Ну и эти амбары следует открыть; тогда можно будет засеять все земли, в том числе и брошенные эмигрантами. Тогда поместья этих контрреволюционеров дадут нам средства для борьбы с контрреволюцией!

— Да ты, право, гений! — Девиль смотрел на коллегу с искренним восхищением. — Я всегда говорил, что ты на голову выше обычных людей… Но как ты додумался до всего этого?

— Я же сам из крестьян, мне ли не знать их нужды… Но довольно об этом. Сегодня мы напишем постановление и проведем его через администрацию Гранпре, завтра составим послание Конвенту и отправим его вместе с копией постановления. Итак, пиши…

…Да, сегодня впервые за много дней он чувствовал наконец удовлетворение. Он снял с себя вину перед бедняками в постыдном деле 12 февраля: теперь бородатый петиционер и его товарищи могли бы смотреть на него без презрения…

Но судьба редко дарует свою благосклонность на длительный срок. Хорошее настроение Сен-Жюста продолжалось недолго. На следующий день произошли события, радикально изменившие его планы.

Беженцы шли толпами, таща на тележках свой скарб. От них-то комиссары и узнали о поражении 18 марта при Неервиндене. Эпопея генерала Дюмурье заканчивалась полным провалом.