Кавалер Сен-Жюст

— Чудо, право же чудо. Но никак не пойму одного. Почему, если отсюда так хорошо виден Саверн, из Саверна совершенно не видна эта крепость?

— Она видна, вероятно, если хорошо присмотреться. Но скажи, большим ли кажется тебе отсюда город?

— Не очень. С ладонь, не больше.

— Вот и ответ на твой вопрос. Из Саверна эти развалины выглядят не больше точки, поставленной пером. Не больше вот этой движущейся точки, которую ты видишь направо внизу.

— А что это за точка?

— Вероятно, всадник: если бы был пешеход, движение казалось бы более медленным. Однако насмотрелись, довольно. Давай закусим. Не знаю, как ты, а я голоден…

…На заре 27 брюмера по всей линии фронта началось движение. Республиканские войска по плану Сен-Жюста и Гоша наступали одновременно в центре и с флангов, чтобы обмануть противника и скрыть главное направление удара. Этот маневр удался. По истечении 36 часов французы взяли Санкт-Ингеборг, Рорбах, Бликскастель, Брюмат и окружили Буксвиллер — место скопления австрийских войск, угрожавших Саверну. Под прикрытием флангов корпус Гоша быстрым броском овладел Бичем, занял Хорнбах и 1 фримера вступил в Цвейбрюккен.

Повсеместное наступление французов застало союзников врасплох. Если Вурмзер пытался сопротивляться и к северо-востоку от Бича начал быструю перегруппировку сил, то пруссаки герцога Брауншвейгского отступали почти без боя, что дало возможность Гошу направить движение правого фланга Мозельской армии на Пирмазенс.

Сен-Жюст и Леба, встретившись с Гошем в начале наступления, возвратились в Саверн, где наблюдали за движением левого фланга Рейнской армии. 30 брюмера они стали свидетелями взятия Буксвиллера генералом Бюрси. Удовлетворенные первоначальными успехами, спокойные за Саверн, комиссары покинули зону боев.

2 фримера они снова встретились с Гошем на его главной квартире в Цвейбрюккене. Гош рапортовал о ходе операций. Сообщив о предстоящем взятии Пирмазенса — город действительно был взят два дня спустя, — юный полководец поделился с комиссарами своими опасениями. В то время как Мозельская армия победно шла вперед, правое крыло Рейнской топталось на месте, застряв у Вантценау, в нескольких десятках лье от Страсбурга. Это создавало угрозу австрийского прорыва у самой столицы Эльзаса. Необходимо, заключил Гош, чтобы Рейнская армия ускорила развертывание, без чего нельзя и думать о совместных действиях обеих армий.

Сен-Жюст не мог не согласиться с Гошем. Покинув Цвейбрюккен, он и Леба снова направились в Рейнскую армию и 4 фримера встретились с Пишегрю. Настроение главнокомандующего им не понравилось. Впрочем, дела правого фланга Рейнской армии действительно были не блестящи. Обещанное Карно подкрепление не прибывало. В ответ на мольбы Пишегрю Гош перебросил ему шесть батальонов, но они также застряли в пути, тогда как Вурмзер явно готовился к контрнаступлению в районе Брюмата — Вантценау. Сен-Жюст немедленно вызвал резервы из Страсбурга, и положение выровнялось; но думать о новой атаке до прибытия свежих сил в этом районе не приходилось. Сен-Жюст и Леба, простившись с Пишегрю, вернулись в Саверн. Именно тогда-то, 8 фримера, ему и пришла злосчастная мысль об этой передышке…

…Вместо стола они использовали каменную плиту, сидеть же пришлось на полу. Они развернули свертки с нехитрой провизией, вынули походные фляги и с аппетитом принялись за еду.

— Пью за победу, — сказал Филипп и добавил: — А все-таки, друг мой, мы, кажется, поставили не на ту лошадку.

Сен-Жюст вздрогнул; он думал о том же.

Отправляясь на прогулку, они дали друг другу слово не думать и не говорить о войне. Но разве можно выбросить из головы и сердца то, что является главным, чему они отдали все свои силы?

— На первый взгляд, — ответил он после раздумья, — это действительно так. Гош даст сто очков вперед Пишегрю, Гош чертовски талантлив. Но… не будем спешить. У меня предчувствие, что он еще выкинет фортель. Он рвется вперед и забывает о тылах, о продовольствии, о фураже. Сейчас фронт неровен, опасаюсь, как бы Гош, мечтая о славе и легкой победе, не вытянул его еще больше, — тогда может произойти разрыв наших сил и еще бог знает что.

Филипп пожал плечами.

— Если у тебя подобные мысли, какого же черта мы не приняли своевременные меры? И какого черта полезли сегодня в эти горы?

Сен-Жюст опорожнил флягу. Он хотел было сказать, что все эти мысли лишь сейчас пришли ему в голову, что он не бог и не может все предвидеть и предусмотреть, что, наверное, предчувствие беды, которое вдруг его охватило, порождено какими-то событиями, происходящими там, внизу… Однако вместо всего этого он бросил небрежно:

— Могу ответить тем же: какого черта? О чем ты думал?

«Я слишком полагался на тебя, и, потом, я вовсе не хотел сюда ползти», — подумал Филипп, но промолчал.

— Это рок, — сказал чуть слышно Сен-Жюст, отбросив флягу.

Он подошел к краю площадки. Лицо его внезапно стало озабоченным.

— Подойди-ка сюда, — обратился он к другу. — Смотри, как выросла эта точка, движущаяся по направлению к нам. Это уже не точка, а всадник, он вполне различим. Догадываешься, кто это?