Кавалер умученных Жизелей (сборник)

Снег сохранил цепочку вдавленных следов, ведущих к металлическому решетчатому заграждению, за которым начиналось падение окон и угроза для неосторожных людей. Следы имели направленьем то пространство, где были окна Роминской квартиры. Специалисты отыскали отпечатки крепления металлических тросов, иногда используемых промышленными альпинистами. Не сильно свежие, но и не старше трех недель.

Потом вернулись на чердак. И выяснили, что на двери, ведущей в подъезд номер три, абсолютно новый, средней сложности врезной замок. Связались с консьержкой, та позвонила в диспетчерскую, и сумела поймать плотника Трофимова.

– Вас ждет милиция, – и через пять минут Трофимов рассказал, как было дело.

– Да, это я замок менял. Перед рождеством, которое двадцать пятого декабря отмечают, жильцы из сорок пятой вызвали. Им эта дверь видна, когда свою открываешь. «Посмотрите, – говорят, – может у нас какие бомжи на чердаке бегают. Потому что дверь, как будто, взломана». Ну, я и посмотрел. Действительно, взломали дверь, замок кто-то дрелью обработал. Я чердак посмотрел тщательно. Там порядок, и никого. Что за хулиганы пошли? Я и поставил замок новый, у нас в подсобке отыскал. А милицию, подумал, чего беспокоить зря. Ведь не украли ничего, а только поломали.

Виктор Васильич озаботился в конец. Еще одна возможная версия выплыла, и привнесла сомнения в безоговорочную вину Олега Разина.

* * *

Два диска – сухую запись диктофона и художественно оформленный прощальный диалог, Гущин отправил в лабораторию на экспертизу, озадачил компьютерных техников. Но, безусловно, распознать монтаж при безграничности теперешних возможностей, не взялся бы ни кто.

И когда ему позвонила Марина Рябинина, он чуть не счел это знаком судьбы.

Но она лишь указала телефонный номер, по которому с ней можно, при необходимости, связаться. А на вопрос: «Мы не могли бы побеседовать?», спросила: «Это так необходимо?».

И он не смог ответить: «Да».

* * *

Ромин старший был крайне удивлен той прыти и решительности, которую продемонстрировал Женя Немченко. При Максиме Немченко, вроде, был самым доверенным лицом, и не возникало поводов для сомнений в его преданности. Более того, Максим считал его почти другом. И много информации, скрываемой от посторонних глаз, с ведущим менеджером обсуждалось.

Но от встречи с Калининым в офисе Петр Михайлович отказался, сославшись на нездоровье.

– Подожди ты, Вячеслав Петрович, горячку пороть. Немченко мы отпуск предоставили. Кто знает, где он сейчас? Ты попробуй выяснить у секретарши. Может, кто знает, как с ним связаться? Я тоже попробую выяснить. А не обнаружим его, и если не появится в должное время – тогда уже и можно заявлять о мошенничестве. И мы тоже пострадали не меньше тебя, ведь деньги из общего капитала. Ну, ладно, извини, совсем что-то мне нехорошо.

Калинин позвонил и Клавдии Ивановне. Та была искренне обескуражена, но единственно, что сказала:

– Это вы с Петром Михалычем в деловых вопросах разбирайтесь. А я что – совладелица новоиспеченная. Разыскивать, наверное, надо Немченко. И к ответу. А с тобой постараюсь в ближайшее время повидаться.

И это ближайшее время не заставило себя ждать. Потому что поехал Петр Михайлович в поликлинику для дополнительной диагностики, и не вернулся. Клавдия встревожилась, когда прошло больше часа против ориентировочного времени его приезда. Он звонил на выходе, и не сказал, что будет куда-то заезжать. Он сам был за рулем «Пассата», что делал всякий раз при поездках на короткие расстояния. Клавдия набирала его постоянно, но Петр Михайлович был недоступен.

И когда, после полутора часов ожидания, Клавдия уже решилась звонить куда-то, разыскивать, Петр позвонил. Голос был тих, напряжен и заряжен максимальной убедительностью:

– Слушай меня внимательно. Ты никуда не звонишь, кроме Калинина. Надо достать к послезавтра пятьсот тысяч. Да, пятьсот тысяч долларов. Завтра вечером я позвоню, и скажу, куда подвести. Если хочешь увидеть меня живым и остаться живой сама. Никаких звонков. Для всех – у нас все нормально. Я не подхожу к телефону – нездоров. А Калинину я позвоню, чтоб помог деньги достать. Вместе действуйте. Все от вас зависит. Позвоню завтра в девять.

И наступило молчание. Клавдия посмотрела – он звонил со своей трубки. Машинально нажала соединение – абонент недоступен. И мысли не работали, лишь сердце резко сжалось. Возникла и обрушилась беда.

Внезапно телефон зазвонил опять, и Клавдия, на миг, воспрянула надеждой.

Но это был Калинин. Взволнованный Вячеслав Петрович резко оглушил вопросом:

– Что у вас происходит? Петр Михалыч мне бред какой-то в трубку нес. Пьяный, что ли?

– Подъезжай ко мне. Он тоже мне звонил. Похоже, что беда.

Калинин, через полчаса, подъехал. Клавдия впустила его. Молча, прошли в гостиную.

– Так что стряслось? Где Петр Михалыч?

Клавдия дословно озвучила текст телефонных указаний.

Калинин, со словами: «Меня он просил сделать все, как ты просишь. И только мы с тобой должны об этом знать» – тяжело опустился в кресло.

И они долго молчали, пока Клавдия не сказала – полуутвердительно, полувопросительно: