Кавалергард

Ах это «если»… Если бы часовые были расставлены как полагается и несли службу должным образом. Если бы ружья не стояли в стойках, да нередко с веревкой, пропущенной под скобой у курка. Если бы командиры оказались чуть умнее. Если…

Солдаты противника вырезались безжалостно, в живых оставляли только тех, кто догадывался задрать руки и сесть на землю. Какие-то островки сопротивления расстреливались, поскольку вопреки европейской традиции каждый кавалерист Рюгена был вооружен огнестрельным оружием[88] – и отнюдь не скупо. Более того, они умели стрелять[89]. Померанский изворачивался как мог, но на обучении своих воинов никогда не экономил.

Менее чем через полчаса сопротивление было полностью подавлено и герцог въехал в лагерь. Все верно – сам он в бою участия не принимал, не считал нужным. Вот если бой решающий… Тогда да – «впереди, на лихом коне».

– Офицеры по большей части убиты, – негромко докладывал Фольгест, – солдат убили около трех тысяч, ранили около полутора. Естественно, убитых ДО боя франкских офицеров расположили… правильно, хм… Все они вроде как в бою погибли.

– Наши потери?

– Около полусотни – есть тяжелые, так что пока не точно.

– Славно… А что ж так, неужели французы как вояки совсем никакие?

– Да можно сказать и так, – сухо усмехнулся старый генерал, – пластуны очень грамотно сработали, караулы были выставлены по-дворцовому, ну а самое главное, ружья у солдат были отдельно сложены.

Померанский аж покрутил головой от идиотизма происходящего. Нет, он слышал, что французы задерживают плату солдатам порой на целые месяцы, отчего те порой… волнуются. Но одно дело – задерживать плату где-то в самой Франции – и другое – на войне. А уж ружья отдельно держать…[90] Хотя да, вельможа…

– Сам-то маркиз жив?

– Да что ему сделается, – нехотя сказал барон, – выскочил в придворном мундире со шпажкой из шатра да стал геройские позы принимать и орать на всех языках, что он командующий. Хм… и только после того, как это все поняли, начал вызывать на бой.

– Да, – весело сказал Грифич, – а ведь потом будет с чистой совестью рассказывать, как отбился от померанских драгун! И ведь не соврет – действительно отбился! Другое дело, что на него никто и не пытался напасть.

Посмеялись…

– Шпагу-то тебе отдал?

– Да пытался, – отмахнулся старик, – но на хрен она мне нужна? Отговорился, дескать, «оставляю ее у благородного противника под честное слово» и прочие красивости. Сейчас в шатре своем так и сидит.

Подъехали, Игорь спешился и с интересом огляделся. Шатер внушал: ни у кого из его придворных такого не было. Расшитый шелк да двойные стенки… А ведь Шатерди не входит даже в третью сотню самых богатых или самых влиятельных людей Франции… Впрочем, сооружение достаточно бестолковое, скорее, статусное.

– Ваше Величество! – вскочил маркиз – худощавый человек лет тридцати, похожий на уменьшенную копию де Голля с брюшком, и помахал шляпой перед собой.

– Маркиз, – поприветствовал его король, – удача сегодня была на моей стороне, но не расстраивайтесь, она изменчива.

Вежливость к проигравшим, этикет…

– Ах, Ваше Величество, – вздохнул француз, – судя по всему, вас с этой дамой связывают супружеские отношения.

Склонив голову, Грифич показал, что раунд за маркизом. В принципе такими вот словами они могли бы долго перекидываться – это только поначалу кажется чем-то сложным. А поваришься в такой обстановке десяток лет… Ничего сложного. Местные считают подобную игру словами невероятным искусством, но для выходца из двадцать первого века освоить ее было на удивление просто.

Но почему бы не дать французскому вельможе выиграть словесный поединок? Для Рюгена это ничего не значит, а вот для побежденного возможность хоть как-то сохранить лицо важна. Так что – «улыбаемся и машем».

От пленного ощутимо пованивало[91] – смесь застарелого пота, ароматических притираний, перегара и больных зубов. Грифич привычно отстранился – нормальный такой запах для среднего европейца, спасибо хоть, что вшей у собеседника нет. Вроде бы… Однако собеседником тот оказался приятным, и Померанский от чистого сердца пригласил его погостить.

– Только учтите, маркиз, мыться придется не менее раза в неделю, – предупредил он его. – Венеды вообще чистоплотны – прежде всего потому, что мы считаем это надежной профилактикой от заразных заболеваний, – слегка покривил душой Померанский.

– Но, Ваше Величество, – удивился француз, – всем образованным людям известно, что излишне частое мытье уничтожает естественную защиту кожи!

– Вспомните недавнюю эпидемию холеры. Да и… Ну не могу я ради вас делать исключение в правилах, – засмеялся Грифич. Француз тоже заулыбался – очень обаятельно, нужно признать. Ну а как же, аристократов, а особенно придворных, таким вещам учат.