Кавалеры ордена «Победа»

Полдень 26 июня. В кабинете у И.В. Сталина В.М. Молотов. Обсуждали последние заявления правительства США, Великобритании, Турции, Ирана. Иосиф Виссарионович подошел к открытому окну, выдохнул облако табачного дыма. Молотов, видя, что Сталин забылся в размышлениях, поднялся, чтобы уйти.

– Подожди, – сказал Сталин, не поворачиваясь. – Сейчас придут военные с докладом. Вместе послушаем.

Вячеслав Михайлович прошелся по кабинету. Задержался у соседнего окна. Молчали. За долгие годы совместной работы они узнали друг друга настолько хорошо, что молчание одного из них не смущало другого.

Сейчас, когда ожидался приход руководителей Наркомата обороны, Сталин, конечно, размышлял о положении на фронтах, стараясь по давно выработанной привычке точно определить, что до сих пор делалось правильно, а что нет. Шел пятый день войны. Враг сумел достичь многого. Очень горько было сознавать, что в первые дни после вторжения фашистов Генеральному штабу Красной Армии никак не удавалось составить близкую к истине картину событий в приграничных зонах. Определилась, правда, безусловная, хотя и потерявшая значение истина: излишне было осторожничать.

В дверях появился помощник Сталина Александр Николаевич Поскребышев. Иосиф Виссарионович кивнул ему. Тут же в кабинет вошли Тимошенко и Ватутин. Их лица от бессонных ночей казались сухими и резкими. Во всем чувствовалась внутренняя напряженность.

Сталин впился глазами в карту с нанесенной обстановкой, развернутую на зеленом сукне большого стола. Его взгляд сосредоточился на полосе Западного фронта. Здесь жирные синие стрелы как бы прорезали пространство от Вильнюса до Минска и от Бреста через Барановичи опять-таки на Минск. Лицо его сделалось землисто-серым, четко обозначились побледневшие оспинки. Молча постояв над картой, Иосиф Виссарионович вернулся к своему рабочему столу, взял не зажженную трубку, сунул ее в рот и замер.

Только вчера Ставка Главного командования приказала отвести войска 3-й и 10-й армий Западного фронта на рубеж, простершийся от Лиды, через Слоним на Пинск. Оказалось, что немцы уже оставили этот рубеж далеко позади себя. Вчера же, когда принимали решение о создании стратегического фронта обороны по рубежу Западной Двины и Днепра, Сталин, не возражая против директивы, все-таки надеялся, что немцы захлебнутся там, западнее Минска.

– Разрешите докладывать? – потухшим голосом спросил Тимошенко, мучительно глядя в его сгорбившуюся спину.

– Что же докладывать, – очень тихо и сдержанно сказал Сталин. Он подошел к Тимошенко и Ватутину, поочередно посмотрел им в лица и глухо спросил: – Значит, Минск под непосредственной угрозой?

– Да, товарищ Сталин, – вдруг охрипшим голосом ответил Тимошенко. – Танковые группы противника, пользуясь своим численным превосходством и хорошим обеспечением с воздуха, глубоко охватили фланги войск Западного фронта.

– Что же происходит? – Сталин, будто не вникнув в слова наркома обороны, снова повернулся к карте. – Только вчера вы усилили Четвертую армию Коробкова двумя корпусами… Какие результаты?

– Товарищ Сталин, командование Западного фронта весьма активно маневрирует резервами, – заговорил, сдерживая волнение, генерал Ватутин. – Противнику нанесен колоссальный урон! Но Павлов и его штаб допустили ряд просчетов. В первый день войны связь со штабами армий оказалась нарушенной. Павлов, естественно, и мы не знали, что делается на левом крыле фронта. Там же немцам удалось прорваться и в течение дня продвинуть свои танки на 60 километров… Павлов тем временем принимал меры лишь по ликвидации прорыва на правом крыле. Допущена еще одна – главная – ошибка при вскрытии оперативного замысла немецкого командования. – Ватутин повернулся к карте. – Свои контрмеры Павлов строил, исходя из того, что противник ударами со стороны Бреста и Сувалок постарается в районе Лиды замкнуть кольцо вокруг войск фронта. Он просмотрел крупную танковую группу, которая вклинилась между Западным и Северо-Западным фронтами.

– Эта группа и прорвалась со стороны Вильнюса к Минску, – пояснил Тимошенко. – Вчера мы пытались остановить продвижение ее колонн ударами с воздуха. Нанесли урон, но не остановили. Надеюсь, что немцы разобьют лоб о Минский и Слуцкий укрепленные районы. – Тимошенко притронулся к начертанным в центре карты красным карандашом двум продолговатым овалам. – Мы приняли меры по их усилению. Вступает в дело 13-я армия.

– А что происходит в районах Белостока, Волковыска, Кобрина? – Сталин отвернулся от стола. – Что сообщают штабы армий?

– У Павлова нет с ними постоянной связи, – ответил Тимошенко, тая в сдвинутых бровях и пасмурном взгляде боль и горечь. – Он потерял управление войскам и не успел принять мер к спасению белостокской группировки…

Вечером последовал вызов в Москву Жукова. Тогда же генерал Павлов был отстранен от командования войсками Западного фронта.