Кавалькада

— Пожалуйста. Дайте мне закончить. Разумеется, я бы совсем не хотела, чтобы об этом стало известно еще кому-то, вне зависимости от того, что я делала, а чего не делала.

— Разумеется.

— Думаю, это меня больше всего и разозлило. Когда я подумала, что Эрик сказал так Гитлеру.

— Конечно.

— Я была в ярости. Кричала на него. Но Эрик все отрицал. Он признался, что Гитлер действительно велел ему за нами приглядывать. Признался, что Гитлер давал ему наши личные дела. А еще он признался, что во время войны был дезертиром. Он же поведал мне замечательную историю о своих военных приключениях. Но все это оказалось ложью, и он в этом признался. Но он отрицал, что рассказывал нечто подобное Гитлеру.

— Может, и не рассказывал. Думаю, не стоит доверять всему, что говорит Гитлер.

— Разумеется, нет. Как раз это я и имею в виду. Если Эрик действительно ничего ему не говорил, тогда, возможно, поэтому он и приехал в Пассау. Разве вы не понимаете? Чтобы доказать мне, что он не тот, кто может так поступить. Не тот, кто СПОСОБЕН так поступить!

Я кивнул. Я не стал говорить, что, даже если Эрик и был способен на такие поступки, он все равно мог постараться убедить мисс Тернер в обратном.

— А раз так, — заключила она, — значит, в сущности, я сама виновата в его смерти.

— Мисс Тернер, — сказал я, — не знаю, почему он примчался в Пассау. Думаю, человек он был неоднозначный. Но каковы бы ни были причины, заставившие его так поступить, это его причины. Он сам так решил. Пошел на смелый шаг. Как вы правильно заметили, он спас нам жизнь. И мне кажется, обвиняя себя, вы чего-то его лишаете. Осуждаете за то решение, которое он принял.

Мисс Тернер какое-то время молча смотрела на меня. Затем сказала:

— Да. Все так, правда?

— Думаю, так оно и есть. Послушайте, вам нужно что-нибудь съесть.

Она взглянула на хлеб с сыром и поднесла его ко рту. Мельком и в каком-то недоумении взглянула на меня и откусила кусочек.

Глава сорок третья

До Байрейта мы добирались четыре дня.

Первую ночь, на вторник, мы переночевали в крохотной деревушке Брайтенберг, в домишке, принадлежавшем пожилой чете Шварц. Мисс Тернер рассказала им, что мы собирались провести медовый месяц, путешествуя по Обервальду, и они решили — во всяком случае так перевела мисс Тернер, — что это очень романтично.

Госпожа Шварц охала и ахала, глядя на неудобную юбку мисс Тернер, и предложила ей старые брюки господина Шварца. Они были ей чересчур велики, к тому же, по признанию мисс Тернер, у нее от них все чесалось, но все же они годились больше, чем юбка с разрезом сбоку, так что остаток пути она одолела в них.

Пуци оказался прав. В Брайтенберге мне удалось раздобыть бензин у владельца тарахтелки под названием «Мерседес», которой было дет двадцать, не меньше. Не знаю точно, для чего он ее использовал, но мы находились всего в нескольких километрах от границы с Чехословакией, а в сарае рядом с «Мерседесом» я разглядел пустые коробки с надписью «ПЛЬЗЕНЬ», что соответствовало названию большого чешского города, знаменитого своим пивом.

В среду мы выехали пораньше, но начался дождь, и скорость пришлось сбавить. В считанные минуты мы промокли до нитки, и мисс Тернер пришлось держаться очень крепко, потому что мотоцикл постоянно заносило на раскисшей дороге. Раза два я чуть не улетел в кювет, а один раз едва не сорвался с отвесной скалы.

Одолев километров сто, мы наконец добрались до следующей деревушки.

На другой день, в четверг, небо расчистилось, и нам удалось проехать сто тридцать километров. На следующий день, после того как к четырем часам пополудни мы проехали еще около ста километров, мы нашли фермерский дом — в пяти-шести километрах к востоку от Байрейта, — где нас согласились приютить. К тому времени у мисс Тернер поднялась температура, ее бил озноб, и я понял, что в таком состоянии она дальше ехать не сможет.

В субботу, пока она лежала в постели, я отправился в город и осмотрелся. Я думал, что на ферме, где мы остановились, с мотоциклом ничего не случится, хотя разъезжать на нем по городу мне совсем не хотелось. На вокзале, как оказалось, документы ни у кого не проверяли.

Через три дня, утром во вторник, мы отправились на вокзал вдвоем. Мисс Тернер составила телеграмму сержанту Биберкопфу на немецком, и мы отправили ее, перед тем как сесть в поезд. На следующий день ранним утром мы уже были в Берлине.

Когда мы снова пришли в гостиницу «Адлон», я обратил внимание, что коридорные выглядели слишком большими для своей формы — на вид совсем новенькой, а у некоторых под куртками явно были спрятаны пистолеты. Люди Биберкопфа.

Сам Биберкопф подошел через час после того, как мы разместились в гостинице. Мы кое-что обсудили.

«Меголу» мы оставили недалеко от Байрейта — спрятали ее за деревьями. Я надеялся, что тот, кто найдет мотоцикл, поймет, какая замечательная ему досталась машина. Когда мы бросили ее и пешком шли на вокзал, я мысленно благодарил Ханса Мюллера.

Пока мисс Тернер ходила по магазинам, я позвонил из своего номера портье и попросил устроить мне международный звонок Куперу, в Лондон.