Кавказ

У означенного дела, как и у многих других судебных драм, разыгрывающихся в Закавказье, нелестными, но, к сожалению, характерными для татарского населения подробностями являются наличность наемных убийц и заметная склонность татар к лжесвидетельству. Причины обоих явлений сложны и во всяком случае не могут быть отнесены исключительно к вине самой азербайджанской расы. Вопрос о наемных убийцах удобно рассмотреть в связи с вопросом о разбоях, которого я коснусь ниже, и который составляет ахиллесову пяту для всех начальников края, наглядно нарушая гармонию отчетного благоденствия на Кавказе.

Лжесвидетельство — прискорбное, почти повальное явление, коренящееся, однако, не столько в характере мусульманского населения, сколько во внешних причинах. Азербайджанский татарин религиозен и в общежитии правдив; он в дружбе верен, слово держит, дорожит добрым именем. А на суде он непременно солжет. С одной стороны, ему непонятны принципы нашего суда, с другой — на его нервы пагубно действует наше судопроизводство. Он в душе страстно-спортивный человек; состязательный процесс является для него не средством для выяснения истины, а борьбой , в которой оказывается правым победитель. Вдобавок суд, не считающийся с местными обычаями и понятиями и нередко впадающий в ошибки против жизненной правды, не внушает мусульманину того доверия и почтения, при которых язык трудно поворачивается, чтобы солгать. Адвокатура, как подпольная, так и не без иронии именуемая «присяжною», берущаяся защищать кого и что угодно, сама толкает преступников и свидетелей на путь лжи, на путь издевательства над законом. А если добавить к этому тяжкие материальные и бытовые, понижающие нравственный уровень, условия, в которые на Кавказе поставлен весь служилый класс, не исключая судебного ведомства, то немудрено понять и до известной степени оправдать отрицательное отношение мусульман-азербайджанцев, да и всего прочего кавказского населения к нашему суду.

Весьма вредит делу также незнание туземцами государственная языка, на котором совершается судопроизводство, незнание чинами судебного ведомства туземных языков и в итоге непомерно широкая и до известной степени решающая роль малонадежных переводчиков. Туземцы знают цену этим последним, и это дает им лишнее основание скептически относиться к русскому суду. Есть еще к тому причина, в психологии азербайджанских татар. Они в течение веков привыкли к тому, что суровые решения их агаларов и ханов немедленно приводились в исполнение, т.е. виновный подвергался повешению на ближайшем чинаре или немедленной конфискации имущества. Понятие уголовной неправды было не столь резко отграничено от неправды гражданской и, пожалуй, в некоторых случаях, толковалось жизненнее. Так, например, если хлеботорговец назначал слишком высокую цену на хлеб и тем вызывал ропот населения, то хан или кади прибивал его ухо гвоздем к двери и держал его в такой позе, пока тот не откажется от ростовщических цен на насущно-необходимый продукт. Это до сих пор практикуется в Персии. Для нервов современных законодателей это слишком жестоко, но с точки зрения местных нравов оно рациональнее, чем наше долгое письменное судопроизводство с его апелляциями, кассациями, взятием на поруки и ссылкой, из которой смелому джигиту не трудно бежать. В виду двух последних условий, свидетели боятся показывать правду, прекрасно зная, что преступник непременно отмстит им поджогом или убийством. Такой основательный страх немало затрудняет дело правосудия не только в Закавказье, но и в остальной России, так что относить его к некультурности одних мусульман было бы несправедливо.

Очевидно в итоге, что закавказские коренные жители и, в частности мусульмане, нуждаются в ином, глубоко продуманном судоустройстве и судопроизводстве, наряду с надлежащим регулированием прочных в крае государственных функций, с которыми тесно связана деятельность судебной власти. Между прочим, нужно, чтобы школа возможно шире и глубже воздействовала на массу населения. Мусульманские влиятельные классы не противятся введению русской школы, в противоположность армянским и отчасти грузинским патриотам, а кавказская власть в этом деле скупится, к немалой радости армянских политиканов, торгашей и захолустных чиновников, которым выгодно, чтобы мусульманское население, не знающее ни государственного языка, ни законов, возможно дольше было жертвою всяческой эксплуатации. Армянам выгодно также, чтобы о мусульманах слагалось в русском обществе недоброе мнение, как об элементе некультурном, диком и во всех отношениях ненадежном. Для армянствующей печати возможность сообщать о татарских разбоях, оттеняющих якобы мирное настроение «христиан», т.е. армян, и подрывающих доверие к силе русской власти в крае, представляет истинный праздник…

14. РАЗБОИ