Кавказ и аланы

Выше мы высказывали предположение о существовании определенной связи между такими фактами, как появление в слоях поселений остатков юрт кочевнического типа или иного керамического комплекса, и приходом из степей в верховья Кубани и в район Кавказских Минеральных Вод тюркского (болгарского) населения на рубеже VII–VIII вв. Появление на этой же территории нового типа могильных сооружений — скальных захоронений — также может предположительно быть связано с этой миграцией [Ковалевская, 1975, с. 78], так же как и распространение грунтовых захоронений (в частности, грунтовых ям с заплечиками, составляющих в Кабардино-Балкарии 24,3 %). Каменные же ящики, а также плиточные могилы, подземные каменные гробницы наряду с грунтовыми могилами, как уже говорилось, являются исконной формой местных погребальных сооружений, восходящих к предшествующим культурам. Они занимают горные районы, достигая в Карачае, Осетии и Чечено-Ингушетии 30–38 %, тогда как в предгорьях они составляют всего 5 % (район Кавминвод).

Однако характер погребального сооружения — это лишь одна из составных частей погребального обряда, большую важность представляет анализ положения погребенного, количество, характер и расположение погребального инвентаря. Особую тему представляет и анализ структуры могильника в целом — как он растет, можно ли выделить семейно-родовые группы и т. д. Этими данными, к сожалению, мы на сегодняшний день совсем не располагаем, и положение здесь гораздо хуже, чем, например, для времени кобанской культуры. Собственно, подобный анализ может быть осуществлен лишь для катакомбных могильников в Байтал-Чапкане [Минаева, 1956] и Мокрой Балке [Ковалевская, 1970; 1972; 1979; Афанасьев, 1974], однако его реализация — дело будущего.

Археологические находки свидетельствуют

Важно понять, что наука вообще не заключается в коллекционировании уже познанного и в систематизации последнего в соответствии с той или иной схемой. Она состоит в концентрации мысли на чем-то таком, чего мы еще не знаем, и в попытке его познать.

Р. Дж. Коллингвуд

Нас поражает обилие и разнообразие, пышность и красота древностей эпохи раннего средневековья на Северном Кавказе. Обширные коллекции оружия и орудий труда, предметов личного украшения — серьги, бусы, браслеты, амулеты, перстни, зеркала-подвески, воинские наборные пояса — обнаружены в сотнях погребений VI–IX вв. Они помогают ученым ответить на многие вопросы. Мы имеем возможность проследить развитие местного ремесленного производства на протяжении V–IX вв. Еще до второй мировой войны археологи открыли разработки медной руды и остатки железоделательных производств, относящиеся к эпохе средневековья. Разработку свинцово-серебряных руд следует отнести к VIII–IX вв. Об этом свидетельствует картографирование местных типов бус из стекла с высоким содержанием свинца: они наиболее часты в районах, примыкающих к месторождениям свинцово-серебряных руд, с постепенным уменьшением к западу и востоку [Деопик, 1963, с. 146].

Катакомбы могильника Чми (раскопки автора, 1982 г.)

Орудия труда весьма немногочисленны в погребениях (тесла-мотыжки, топоры, долота) и однотипны в поселениях (ступки, вращающиеся жернова, пряслица).

Оружие в погребениях алан по количеству и богатству декора тоже уступает находкам в одновременных им комплексах как Причерноморья, так и Дагестана, хотя набор его вполне определенен. В могилах IV–V вв. прежде всего мы находим лучников, на вооружении которых луки с крупными костяными накладками и стрелы с железными (втульчатыми и черешковыми) и костяными (черешковыми) наконечниками. По материалам VI–VII вв. мы можем представить себе алана-воина как тяжеловооруженного всадника с длинным прямым мечом так называемого сарматского типа, кинжалом с боковыми выступами у основания рукояти (в форме кинжалов проявляется преемственная связь с кобанскими кинжалами [Крупнов, 1953, с. 159], сохраняется и их местное название [Абаев, 1949, с. 53]), сложным луком с набором крупных железных, черешковых наконечников стрел, копьем с ланцетовидным наконечником, булавой, арканом. Всадник и, возможно, конь защищены кольчужной броней. Несмотря на то что боевые топоры обычно использовались в бою пехотинцами, они часто встречаются и в погребениях аланских всадников и представляют собой оружие, восходящее к позднекобанским формам, так же как и кинжалы.