Приехал Хаухар, начался торг. Видя неуступчивость покупателей, Ака стал ломаться: ему давали и ружья, и кукурузу; он говорил, что у него три ружья, а кукурузы будет на три года. Разумеется, он лгал, ему хотелось взять что получше. Замечая, что Хаухар беспрестанно советуется с братом, я стал уверяться, что точно покупает Бей-Булат, а не он, и стал смело говорить Аке:
– Что же ты не отдаешь? Ведь тебе дают хорошо?
Ему давали и лошадь, но он ломался больше, говоря, что лучше поведет меня в горы, возьмет там не столько; если же не продаст там, то надеется, я буду хорошим работником, научусь и мастерству… Досадно было мне, я советовал Аке отдать меня, показывая тем, что я больше не хочу у него жить. Разгоряченный Ака повесил голову и, подумав, ударил по рукам.
Так я отдан был за кобылицу с жеребенком, оцененную в двадцать рублей серебром, да впридачу Хаухар обязался еще уплатить восемь целковых.
Взяв лошадь, Ака извинился, что не может оставить на мне полушубка, что у него самого только один; я тотчас снял, мне принесли другой. Ака пожелал мне доброго житья, а я послал с ним поклоны.
Проводив Аку, все стали меня поздравлять, что я скоро увижу мать свою. Бей-Булат говорил:
– Почем знать? Может быть, теперь тебя и отдадут матери за твой плен!
Двадцать пятое марта было доброй вестью для меня.
Тут я написал и письмо казачке, и Хаухар обещал отвезти его сам.
По привычке видеть между горцами обманы я не радовался наружно. Хаухару казалось странным мое хладнокровие, он говорил:
– Скажи, если не хочешь к своим, я оставлю, найду другого солдата; если хочешь, женю; Мари променяю на девушку-казачку, вот недалеко от нас?..
Рано разбудил меня Бей-Булат, говоря, что идти далеко. Мне дали небольшие
Благословясь от всей души, я скорым шагом пошел к своим.
Иван Загорский. Восемь месяцев в плену у горцев