Кавказ. Выпуск XIII. В плену у горцев

Двадцать пятого марта, с рассветом, мы держали путь к северо-западу и по едва проходимым горам достигли реки Каракойсу. Окрестности покрыты мелким кустарником; крупной растительности нет. В ущелье, где протекает река, видны следы с трудом проложенной дороги, не допускающей даже езды верхом. По пути мы видели, в стороне, много аулов, но через них не проходили: как кажется, вожатые наши избегали населенных мест. Переправясь через Каракойсу и взбираясь верст восемь на гору по крутому подъему, мы достигли, наконец, Рогоджаба. Этот аул, численностью около пятисот дымов, расположен на высокой равнине и огражден с северной и западной сторон ущельями, пересекающимися под острым углом. По ту сторону скрестившихся ущелий мы видели гору Гуниб, на которой тогда по приказанию Шамиля возводился укрепленный аул. Жители Рогоджаба встретили нас очень враждебно: мужчины ругали, женщины плевали, дети бросали в нас камни. Дав вздохнуть своим лошадям, о которых было более заботы, чем о нас, конвойные продолжали путь. Отсюда идет дорога ровная и удобная даже для движения орудий. Она вела на одну из самых высоких гор, где мы мгновенно очутились по колени в снегу, объятые нестерпимым холодом, и это было тем чувствительнее, что одежда наша, благодаря усердию горцев, была вовсе не зимняя. С этой горы идет спуск к аулу Тилитль. Поздно вечером, пройдя в этот день около пяти верст, мы вступили в Тилитль, который получил свое название от горы того же имени, иначе называемой в просторечии «Чемодан». Это один из самых неприступных пунктов, всегда покрытый снегом. Аул до трех тысяч домов; многие из них оставались полуразрушенными, напоминая тем наше посещение их в 1837 году. Тилитль построен на неровной покатости гор, окружающих его с севера и востока в виде амфитеатра; с южной стороны он имеет глубокое ущелье. Поздняя ночь и сильный холод избавили нас от всяких встреч с жителями, вследствие чего мы вошли в аул тихо и первую ночь провели почти спокойно. На другой день, рано утром, мы начали спускаться на равнину аула Голотль. Дорога была гладкая, но узкая; с правой стороны тянулась цепь высоких гор, с левой – овраги. Миновав Голотль и протекающую близ него реку Аварское Койсу, по деревянному и хорошо устроенному мосту, а также каменные завалы, мы шли вверх по левому берегу реки. Верстах в 10 от Голотля встретилась равнина, к которой примыкает цепь гор, называемая Талакори; на эти высоты мы поднялись по узкой тропинке, понукаемые и подгоняемые нашими вожаками. Во многих местах поперек дороги попадались узкие и глубокие провалы, которые мы переходили по каменным плитам. В полночь мы прибыли в Ботлих, сделав и в этот день около 50 верст. Ботлих, имеющий около 100 дымов, расположен на невысоком холме и со всех сторон окружен горами; природа дикая; везде мрачно и пустынно. Наутро, 27 марта, несмотря на нашу крайнюю усталость, нас принудили идти далее. Дорога потянулась по ущелью, образуемому хребтом Талакори, вверх по левому берегу незначительного ручья. Пройдя верст 30 и через несколько деревень, лежавших нам по пути, нас привели, с закатом солнца, в аул Ахвах, имеющий дымов 300 и лежащий на правом берегу какой-то речки, впадающей в Андийское Койсу, у подножия возвышающихся к северо-востоку гор; поперек этого аула пролегал глубокий овраг. В Ахвахе мы встретили русского солдата, попавшего в плен еще в 1794 году, во время взятия графом Зубовым города Дербента[5]. Старик был уже магометанином, потому что позабыл свою религию, женат и имел трех взрослых сыновей. Он говорил, что не хочет их женить, чтобы не затруднять их при переселении в Россию, когда Ахвах займут наши войска. Этого радостного дня он и земляки его, такие же пленные, ожидали с нетерпением, надеясь, что когда-нибудь да наступит же он. Мы с полной уверенностью подтвердили предположения старца и выразили возможные похвалы его любви и преданности родине. Между прочим, он нам передал, что партия беглых русских солдат, численностью до ста человек, странствует здесь, по аулам, с барабанным боем прославляя везде щедроты и гостеприимство Шамиля. Последний отдал приказание старшинам всех селений, чтобы эти изменники были везде принимаемы и угощаемы на счет жителей и чтобы исполняемы были все их требования. К сожалению, мы не могли узнать, кто предводительствует этой ватагой и каких полков сами дезертиры.