Кавказ. Выпуск XVII. Черкесия

Несмотря на причины, содействующие упадку старых обрядов, одно обстоятельство противоборствует еще скорому их падению, именно недоступность края, сохранявшая его от всякого внешнего вторжения: даже во время внутренних потрясений никогда он не был театром действия. Он вообще мало посещается и между жителями его заметна грубость нравов, даже языка. Итак, оправдывается давнее замечание, что жители равнин вообще более образованны и нравами мягче, чем жители стран горных.

Я выше сказал, что черкесы питают почтение к грому, именуя его Шибле. Опишу обряд, совершенный в присутствии моем над тремя козами, убитыми громом.

В один день летом я отправился из дома кунака моего Иендарко Магомета с несколькими спутниками вверх по долине Дуаб. Было ясно, только на вершинах хребта виднелись тучи. Мало-помалу они растянулись и заволокли все небо, пошел дождь, сначала небольшой, а потом сильный. Бурки у меня не было, а потому я должен был искать убежища в ближайшем ауле. Вскоре послышался раскат грома и последовало несколько сильных ударов. Гроза, однако, скоро прошла, небо прояснилось, и мы опять пустились в путь. Проехав несколько верст, мы увидели группу людей обоего пола и разных возрастов, выходившую из небольшого ущелья, примыкающего к долине. Подъехав к ней, узнали причину их сходбища: мы увидели трех коз, только что пораженных громом. Нас пригласили остановиться, в чем, по обычаю, нельзя было отказать, чтобы не обидеть, тем более что то были все люди знакомые. Около коз составился круг и началась обычная пляска с напевом, в котором часто повторялись слова Шибле и Ялий (Илья). Между тем несколько человек отправились в лес, нарубили жердей и кольев, устроили из них на четырех столбах довольно высокий помост, уложили на нем коз и накрыли их листьями. Помост делается высокий, для того чтобы укрыть трупы коз от хищных зверей. В то время как они устраивали помост, другие успели сходить в аул и принести оттуда разных съестных припасов, в том числе и несколько живых коз. Эти последние тут же были принесены в жертву с обрядом возлияния, а головы их надеты на высокие шесты, воткнутые в землю около помостов. Вся эта процедура называется шибласха. Устроенного помоста, кольев и коз никто не трогает, и все это остается до совершенного разрушения и истления. Нечто подобное существует и у осетин, где в день пророка Ильи также насаживается на шест козлиная голова[50]. Пока приготовлялись яства и варилась паста, заменяющая хлеб, молодежь обоего пола плясала с рвением, веселость и одушевление были общие. Когда все было изготовлено, нас накормили, и только тогда отпустили в путь. Пир между тем продолжался до вечера и должен был, по обычаю, повториться еще в следующие два дня.

Когда гром убивает человека, то его хоронят на том же месте, где он убит, и вместо трех дней пируют семь кряду, ибо приписывают событию мысль блаженства.

Неподалеку от места жительства моего в долине Пшад стояло большое дерево, в которое некогда ударил гром. Дереву этому приписывали симпатическое свойство исцелять лихорадки: страждущий приходил или приезжал к нему с запасом приношений, большей частью пирожков, которые тут же и съедались приехавшими с больным; перед отъездом они зашивали кусочек этого дерева в лоскуток материи и надевали больному на шею, чтоб он носил его постоянно; остальная часть той же материи привешивалась к ветвям вроде приношения. Дерево все было увешано подобными приношениями.

Суеверие – это общее наследие в роде человеческом – существует и у черкесов, хотя из него не выработалась у них, как у древних римлян, систематическая гадательная наука. Между ними существует также фатализм древних греков – убеждение, что никто не может избегнуть судьбы своей. Сверх того, они легковерны и полагают, что есть дни счастливые и несчастные, что существуют злые духи, привидения, домовые и что есть даже места, где эти духи, привидения и домовые имеют пребывание. Многие уверяют, что они их видели и с большим трудом смогли от них скрыться. У них есть также убеждение, предчувствие и верование в чародейство и сны.

Черкесы, как и другие народы, имеют своих гадателей или, лучше, гадальщиц, потому что гаданьем занимаются обыкновенно старухи, не делая из него, однако, ремесла, а побуждает только желание услужить тому, кто прибегает за этим утешением. Чаще же всего прибегают к ним за оным несчастные влюбленные. Старуха гадает в таких случаях на нескольких зернах фасоли (турецкий боб) с одним камешком.