Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов

Жаль стало князю девушку, и сказал он ей:

– Бог с тобой, девушка! Не хочу я губить твоей молодости, и будь ты женой того, кого любишь.

И ушел он из сакли в кунацкую.

Хан рано утром как бы нечаянно заглянул в кунацкую и, увидев князя, показал вид, что очень удивился.

– Как! – воскликнул он. – Ты здесь, князь? Почему же ты не с женой?

С обидою в голосе ответил ему князь:

– Ты очень плохо думаешь обо мне, если был уверен в том, что я могу быть мужем девушки, которая любит другого…

– Вот как! – лицемерно удивился хан. – Но, поверь мне, я совсем не знал, что она любит другого… Тогда пусть она и будет женой любимого человека, а для тебя найдем такую жену, которая тебя полюбит…

И поехал он с князем в дальний улус, ввел его в саклю, где княгиня жила.

Глазам своим князь не верил, увидев княгиню, и удержаться не мог, чтобы не воскликнуть в радостном изумлении:

– Княгиня!..

Побледнела, затрепетала княгиня.

– Князь… мой муж возлюбленный, – прошептала она и заплакала.

Хан сделал глазами знак жене своей и вместе с нею вышел из сакли.

Оставшись вдвоем, княгиня подошла к мужу, обняла его.

– Ты жизнь возвратил мне! – говорила она. – Ты снова дал мне счастье.

А у самой сердце било тревогу и от тоски сжималось оно.

«Сказал ли хан князю о моей любви к Берды-Бию или промолчал?» – думала она и в глаза мужа заглянула, желая тайну прочесть в них.

Я князь поражен был происшедшим.

– Как ты попала к хану? – спросил он княгиню.

И рассказала она, как хан отбил ее от казаков и в степи свои привез.

Хан в саклю возвратился и весело князю сказал:

– Вот, друг, и княгиня нашлась!

Князь глянул на него и спросил:

– Но почему же ты раньше не говорил мне, что княгиня живет у тебя?

– А потому, – отвечал хан, – что хотел я усилить печаль твою, чтобы потом ты радость большую испытал…

– А зачем ты хотел, чтобы я стал мужем той девушки? – снова спросил князь.

– Я знал, что ты не отнимешь у нее любимого человека, – проговорил хан и замолчал…

А князь тихо добавил:

– Но хотел испытать мое благородство?

Хан в знак согласия кивнул головой. И уронил на грудь голову князь, глубоко задумался.

Запечалилась княгиня, и сердце ее еще тревожнее билось.

Хан глазами показал ей на дверь и вышел из сакли.

Княгиня следом за ним вышла, и хан ей сказал:

– Не тревожься напрасно… о любви твоей к Берды-Бию князь не знает и никогда не узнает, если сама ему не скажешь о ней.

И радость разом охватила княгиню, и в саклю вбежала она, шею мужа руками обвила.

– Мы оба были мертвые, и вот мы снова живые, – радостно говорила она.

Угрюмый, с тоской в душе, как тень, бродил Берды-Бий, и злоба закипала в сердце его, и ревность покою ему не давала.

А княгиня смотрела на него, как на чужого, совсем не знакомого ей человека.

Раз она близко около него одна по двору проходила, и он спросил ее:

– Ты больше уже не любишь меня?

Вспыхнула она, потом брови нахмурила, поспешно зашептала:

– Молчи, молчи… Не говори о своей любви: кроме мужа я никого не люблю.

С ненавистью глянул на нее Берды-Бий и губы его задрожали.

– Лживая женщина, будь ты проклята! – сказал он…

И бродил он в степи, и тоска давила его.

Ночью в своей сакле сидел он около холодного очага один в темноте и о княгине думал.

Скрипнула тихо дверь, вошла женщина и обняла его крепко-крепко.

– Мой милый юноша, люблю я тебя, одного люблю и никогда не забуду, – зашептала она, и голос княгини узнал он.

И от пьяного любовного тумана голова у него закружилась.

А когда княгиня ушла от него, он думал о том, что счастью его помеха – князь.

И хотелось ему, чтобы тот не жил на свете…

Затосковал князь в степи, на Кубань, к горам, к лесам его тянуло, и собрался он с княгиней в дорогу.

Хан на прощанье подарил ему табун лошадей, стадо рогатого скота, рабов и посуду медную, выкованную в Дагестане.

И целый день ехали князь и княгиня, и не видели, как в стороне, подобно волку, пробирался за ними Берды-Бий.

Вечером, на берегу маленького озера, заросшего камышом, князь на ночлег остановился.

Костры развели рабы и ужин стали готовить.

Разминая отекшие от езды ноги, стоял князь около огня.

Вдруг огонь блеснул в камышах, загремел ружейный выстрел.

Князь зашатался и навзничь упал, а из раны на лбу у него хлынула кровь.

С криком бросилась княгиня к нему и, рыдая, обнимала, звала его, но он был уже мертв.

Рабы сбежались, столпились и смотрели на мертвого князя и на княгиню, рыдавшую над ним.

Быстрый топот ног послышался, к костру Берды-Бий подбежал; бледный он был, и руки дрожали у него.

И над трупом князя склонившись, проговорил он:

– Какое несчастье случилось! Но кто же, кто князя убил?

И голос его княгиня услышала, поднялась и гневно вскричала:

– Это ты убил князя, трусливый злодей! Будь проклят ты!

И в лицо ему плюнула.

И как безумный, бросился бежать Берды-Бий и скрылся в темноте.

Хан был поражен происшедшим, глубоко огорчился и при народе поклялся казнить злодея Берды-Бия. И по степям он с дружиной искал его, и не мог найти: далеко убежал убийца или же звери его растерзали.

– Да будет проклята память о злодее, нарушившем обычай гостеприимства, – сказал хан.