Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов

Дочь соседнего князя взял себе в жены Докшуко и богатый калым (выкуп) за нее уплатил.

Красива была молодая жена, и Докшуко казалось, что красивее ее во всей Кабарде нельзя было найти женщины. Но только одна неделя после свадьбы прошла, и вспомнил он казачку, и сейчас же она предстала перед его глазами, и как год тому назад, в бессонные летние ночи, смеялась, манила к себе.

И перед красотой казачки померкла красота молодой жены.

Ночью, лежа в постели, дремал Докшуко.

Вдруг скрипнула дверь, и кто-то тихо-тихо вошел в саклю.

Открыл глаза Докшуко и увидел: стояла казачка перед ним и все также смеялась.

И тихо поднялся он, осторожно переступая с ноги на ногу, приблизился к ней. И, как в те давно прошедшие ночи, сердце его часто билось и кровь приливала к вискам.

Он слышал ее дыхание и видел, как поднималась и опускалась ее молодая грудь. И сердце его затрепетало от радости, от такого счастья, какого он никогда не испытывал.

И вдруг он увидел, что красивое лицо казачки побледнело, а глаза плотно закрылись, и уже не стояла она перед ним, а лежала на песке почти обнаженная, бездыханная, истерзанная, и воды Баксана шумели, и видел он, как разбивались о камни его зеленые волны.

И глубокая тоска охватила его душу, и от боли, которой защемило его сердце, закрыл он глаза… И когда потом открыл их, увидел перед собой Астемира. Стоял он с поникшей головой, смотрел на труп казачки, и слезы текли по его суровому лицу, и тихо, скорбно промолвил он:

– Зачем убил девушку, проклятый братоубийца?

И охваченный ужасом, вскрикнул Докшуко, упал без чувств.

От этого крика проснулась жена, зажгла огонь и увидела, что муж лежит около двери лицом вниз.

Испугалась она и, не зная, что делать, громко заплакала.

Очнулся Докшуко.

– Что с тобой случилось? Зачем ты лежишь около двери? – спросила она.

Насильно засмеялся Докшуко.

– Сон мне приснился: будто я в лесу за оленем гонялся, – сказал он.

И поверила ему жена.

А днем Докшуко был молчалив, ушел в сад и стоял там, погруженный в глубокую думу.

Ночью ждал он казачку.

Жена позвала его, он не ответил, притворившись спящим.

Долго ждал, и не приходила казачка.

«Во сне видел я ее вчера», – подумал он и вдруг услышал, как скрипнула дверь и кто-то вошел в саклю, приблизился к постели; чье-то дыхание на своем лице он почувствовал.

– Будь проклят, братоубийца! – кто-то прошептал ему на ухо и, громко стуча ногами, вышел из сакли, сильно хлопнув дверью.

Забился, застонал в тоске Докшуко, проснулся в темноте и услышал, что кто-то плакал тут же, около него.

– Кто здесь? – громко спросил он.

Поднялась жена, зажгла огонь, и увидел Докшуко, что лицо у нее было в слезах.

– О чем ты плачешь? – спросил он.

Помолчала она и потом, всхлипывая, проговорила:

– Отпусти меня к отцу – не могу жить с тобой…

– Почему не можешь? – спросил он.

– К тебе по ночам шайтан приходит, ты разговариваешь с ним, кричишь… Страшно мне… Боюсь я тебя, – сказала она.

Прикрикнул на нее Докшуко.

– Не говори пустого, глупая женщина, – сердито проговорил он. – Я нездоров, поэтому и сон мой не спокоен…

К мулле Куденету, ученому старику, пришел Докшуко.

– Страшные видения, отец, посещают меня ночью, – сказал он, умолчав об Астемире и казачке. – Помоги, как избавиться от них.

Подумал мулла, сказал:

– Двор, где стоит твоя сакля, – проклятое место: страшное злодейское дело совершилось там, и кровь князя Астемира вопиет о мщении. Найди убийцу брата, отомсти за его кровь…

Вздохнул Докшуко и заговорил тихо и смиренно:

– Невозможно мне, отец, найти убийцу Астемира: кто знает, где он и где его искать?

– Бог знает, кто убийца, и придет время, он найдет и жестоко накажет его, – ответил мулла.

– Амен, – покорно проговорил Докшуко. – Но, – сказал он, – как же, отец, помочь моему горю?

– Попробуй перенести двор на другое место, – посоветовал мулла.

Приказал Докшуко рабам перенести двор на крутой берег Баксана, а сам поехал в горы, в гости к чегемскому таубию[5].

Пробыл он два месяца в гостях, и за это время на новом месте была построена новая сакля. Возвратился домой он радостный и счастливый: ночные видения уже не посещали его.

А жена его печальна и молчалива была.

Настала ночь, лег спать Докшуко в новой сакле и скоро заснул, а глубокой ночью распахнулась дверь и вошли в саклю казачка, Астемир, Индрис.

И стал Астемир против Докшуко и, показывая на него рукой, проговорил:

– Вот кто меня убил!

И потом все трое удалились, но казачка вернулась, заломила в отчаянии руки над головой и заплакала.

Проснулся Докшуко оттого, что свет блеснул ему в глаза.

Около него стояла жена, одетая так, как будто бы в дальнюю дорогу собралась она идти. С испугом и недоумением глянул он на нее, а она, не спуская с него глаз, проговорила громко:

– Это ты, проклятый, князя Астемира убил!..

Не помня себя от ужаса, Докшуко вскочил с постели, бросился на двор, а со двора побежал в степь и скрылся в темноте…

И с тех пор пропал Докшуко.

Слышите, как воет Баксан?

О, нет! Не Баксан это воет: братоубийца, проклятый Докшуко, бродит в темноте и громко стонет, и молит Бога о смерти.