Кавказ: земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX века

Известный военный историк Б. М. Колюбакин перевел с французского языка и опубликовал в «Русской старине» за 1910–1911 гг. с обширными комментариями мемуары о походе в Дарго в 1845 г., принадлежавшие бывшему командиру 1-го батальона Куринского егерского полка гр. Константину Константиновичу Бенкендорфу (1817–1857), который лечился от тяжелого ранения во Франции и там написал свои воспоминания^[176]. Небольшим тиражом они были изданы в Париже на французском языке. Бенкендорф прошел всю даргинскую экспедицию от начала и до конца (его ранили в бою при Герзель-ауле).

В 1906–1907 гг. Б. М. Колюбакин дважды опубликовал воспоминания «Кавказская экспедиция в 1845 г.». Он предположил, что авторство этих воспоминаний принадлежит Василию Николаевичу Нечаеву (рукопись, купленная им у антиквара, была помечена инициалами В. Н. Н…в). Снабдив текст подробными комментариями, портретами военачальников и командиров-участников похода, маршрутной картой и рисунками, Колюбакин издал воспоминания сначала в «Военном сборнике»^[177], а затем отдельной книгой^[178]. Это издание представляет собой фундаментальный труд по истории даргинского похода. В нем обстоятельно, с разбивкой буквально по дням подробно расписана вся экспедиция, причем автор активно пользовался архивными документами и опубликованными источниками. В заключении он пишет: «Мы не стали властителями тех горских обществ, через земли которых пронеслось русское оружие… удивляться сему не должно, ибо война на Кавказе не может сравниться ни с какой войной в образованном мире…»^[179]

В процессе работы над подготовкой к публикации воспоминаний Бенкендорфа и Нечаева Колюбакин провел серьезное исследование военных событий на Кавказе, он изучил и проанализировал огромный массив официальных и частных документов. В целом он считал, что главная причина неудач русской армии на Кавказе «в 1839 г. и особенно 1842 и 1845 гг. — это вмешательство Петербурга, составление планов кампании и управление армией из столицы, тогда как успех дела войны, говоря языком Суворова, требует „единства власти и полной мочи избранному полководцу“, что по отношению Кавказа вполне осуществилось только при князе Барятинском»^[180].

К сожалению, в советское время мемуары о Кавказской войне не публиковались.

Много лет в Российском государственном историческом архиве, в фонде князя А. М. Дондукова-Корсакова лежала рукопись, авторство которой удалось установить уже после ее первой публикации в журнале «Звезда» (1996, № 6).

Автором рукописи был генерал-майор, начальник Эстляндского губернского жандармского управления в г. Ревеле Август-Вильгельм фон Мерклин. Он, как и многие другие ветераны Кавказской войны, решил записать в 1882 году воспоминания о своей боевой молодости на Кавказе. Когда ему, прапорщику Куринского егерского полка было 22 года, он в июле 1845 г., стал участником одного из самых драматических событий Кавказской войны — «сухарной экспедиции». Сражаясь в авангарде отряда, у селения Дарго 11 июля, Мерклин был ранен и контужен. Как тяжело раненого, его отправили с транспортной колонной полковника Юлинга в темир-хан-шуринский госпиталь. За боевые заслуги прапорщик Август Мерклин был награжден орденом Анны 3 степени с бантом.

Во время «сухарной экспедиции» автор находился в левой цепи отряда, был ранен и контужен. Как тяжелораненого, его отправили с транспортной колонной полковника Юлинга в темир-хан-шуринский госпиталь.

Фактическая канва воспоминаний не во всем совпадает с официальной хроникой — это сугубо личные впечатления, дополненные в конце рассказом, со слов друзей-очевидцев, о событиях, происшедших с даргинским отрядом при возвращении в лагерь.

Воспоминания генерал-майора Августа-Вильгельма фон Мерклина о Даргинской экспедиции 1845 года

Настали кровавые дни 10 и 11 июля 1845 года; солдаты в своих о них рассказах прозвали их «сухарною экспедицией», вследствие того, что в эти два гибельные дня колонна из аула Дарго шла через Даргинский лес навстречу оказии, следовавшей от Андийского вагенбурга^[181] с провиантом, скотом и снарядами для передачи их в главный Даргинский отряд, сильно в них нуждавшийся.

В Дарго мы вошли окончательно 6 июля после кровопролитного, но удачного для нас накануне боя;^[182] неприятеля тогда не было в большом сборе, говорили, всего 600 мюридов. Действовал он преимущественно из сооруженных им по дороге в лесу завалов, устроенных из срубленных поперек дороги вековых чинар, которые, преграждая ее и замедляя наше наступление, служили ему верною и почти безопасною защитой против пуль наступающих, давая в то же время неприятелю возможность стрелять из-за них в нас на выбор, почти в упор, и по занятию [завалов. — Сост.] нами, ретироваться в следующий завал для повторения такого же действия.