Кавказ: земля и кровь

Подобная невыгодная обстановка заметным образом и весьма естественно легла тяжелым гнетом на душу всех и должна была, пошатнув нравственную силу отряда, возвысить таковую неприятеля, который понял превосходство своего над нашим положения.

Лазутчики тоже с этой поры прекратили нам доставлять сведения о намерениях неприятеля, что немало увеличивало наше критическое положение.

Еще на 9-е число последовало по отряду приказание, что коль скоро последуют со стороны пройденного нами 5-го числа пути 3 пушечных выстрела и 3 ракеты, то войска, находящиеся в прикрытии пастьбы или на фуражировке, немедленно возвращаются в лагерь, а затем такие-то и такие-то части строятся за лагерем к дороге в лес, откуда 5-го числа пришли с горными орудиями и казаками, принимают всех раненых и больных, размещенных по одному и два на вьюченных лошадях, и следуют под командою генерал-лейтенанта Клюге-фон-Клугенау до чистого, по ту сторону леса места, где принимают от Андийского вагенбурга небольшого отряда сухари, снаряды и скот и, сдав ему раненых и больных, следуют на другое утро обратно: один на Дарго, другой в Андию.^[188]

В числе назначенных на 9-е число частей был и наш батальон, лагерь которого был расположен именно в сторону того леса.

Однако 9-е число прошло без сигнальных 3-х выстрелов и ракет. Приказание одинаковое отдавалось и накануне 10-го числа.

С раннего вечера 9-го до самого раннего рассвета 10-го неприятельские выстрелы не умолкали по левому фасу нашего лагеря и, сливаясь в залпы, произведенные в недальнем расстоянии, имели вид, что неприятель, пользуясь темнотою, намерен перейти в более еще серьезное наступление, почему все войска в эту ночь, конечно, проведенную без всякого сна, неоднократно становились под ружье.

На рассвете, наконец, все умолкло, и наш батальон, в числе других, выступил за фуражем на ближайшие кукурузные посевы; скоро неприятель и тут оказался, и, прибывая с гор все более и более, с необыкновенной смелостью дерзко наступал; стреляя, скрываясь, сколь возможно, за плетнями полей и каждою другою защитою на данной местности заставил нас, во избежание слишком больших потерь в людях, отступить с недостаточным запасом фуража, преследуя нас с замечательной запальчивостью до самого лагеря по пятам.

Позавтракав наскоро черствым, намоченным в соленой воде сухарем и небольшим кусочком свиного сала, наш батальон, приняв скот и лошадей, прикрывал их пастьбу возле самого лагеря, но несмотря на это, неприятель и тут до обеда наскучал своими выстрелами, с обеда же отстал, оставив нас почему-то вдруг в совершенном покое.

Князь М. С. Воронцов делает смотр войскам.

Было три часа, вдруг слышатся отчетливо повторяющиеся в горах эхом три пушечных выстрела, а за ними три лопнувшие в горах, за лесом ракеты — условленная весть о приходе на указанное место отряда с запасами из Андии^[189].

Душа каждого мыслившего вздрогнула, она перед межою от жизни к вечности, завеса еще опущена, но не долго уже ждать, и она подымется — решится судьба каждого, долго размышлять некогда — суженого конем не объедешь — с Богом вперед!

Немедленно пастьба с прикрытием отступает в лагерь, куда войдя, каждый спешит к назначенному ему месту.

Нашему батальону пришлось пройти через весь аул так как сборный пункт назначен по ту сторону его, где находилось лагерное расположение нашего батальона, пользуясь этим, каждый мимоходом забегает к себе, чтобы еще то или другое прихватить с собою или закусить на дорогу.

Медный чайник кипит на огне, сахар совсем на исходе, давно уже пьем вприкуску, кто-то предлагает на скорую руку перехватить по стаканчику и на этот раз внакладку, ибо Бог весть кто живым возвратится, а потому скряжничать незачем, жаль будет на том свете, что отказал себе и в этом в последнюю минуту, но юнкер Карл Карлович Юнгерсон^[190], избранный распорядителем нашего скромного хозяйства, отказывает нам в этом со словами: «А с чем те станут пить, которые, пережив, возвратятся, застанут один чай без сахара и на меня тогда будут претендовать — нет, господа», — и раздает каждому свой обычный к чаю кусок. Стаканы наливаются и с жадностью опорожняются, толковать и спорить тут не время, да и напрасно, добрый, честный К. К. Ю[нгерсон] в этом отношении кремень, и золотника лишнего не вымолишь.

Зимняя экспедиция в Чечню.