Кавказская Голгофа

   Как ни странно, формальной причиной этому послужило худощавое лицо молодого Батюшки (!). Действительно, полным он никогда не был, потому что много и постоянно постился, не сидел, сложа руки, мало спал. Видя, что молодежь потянулась к отцу Петру, к его проповедям, стала активно посещать не сельский клуб, а церковь, директор школы оклеветал батюшку, разослав во все инстанции письма-кляузы, в которых сообщалось, что настоятель храма, дескать, болен туберкулезом и заражает людей через Чашу Причастия. Конечно, такие письма не могли остаться незамеченными. Власти искали малейшего повода, чтобы оболгать любого православного священника, а то и просто изолировать от паствы. И теперь им подвернулся удобный случай расправиться наконец с пастырем, который давно находился в поле неусыпного контроля со стороны уполномоченного по делам религий и так называемых «компетентных органов». Отец Петр никогда не любил «смаковать» свое прошлое, но очевидцы рассказывали, как оперативные работники, занимавшиеся вербовкой доносчиков среди мирян и духовенства, еще задолго до служения Батюшки в Рагулях увозили его в лесопосадку, там привязывали к дереву и кусками, медленно, доставляя себе, видимо, таким образом какое-то садистское «удовольствие», вырывали у него бороду, принуждая к сотрудничеству. Но их старания оставались безуспешными.

   1950-е годы так называемой «хрущевской оттепели» вошли в нашу церковную историю как годы гонений на Православие. В своей ненависти к Христовой Церкви и ее пастырям «великий реформатор», видимо, решил превзойти всех своих предшественников-богоборцев. Каждьй, кто решался тогда стать православным священником, тотчас же оказывался под неусыпной опекой властей и постоянно рисковал навлечь на себя жесточайшие преследования лишь за одно неосторожное слово. Поощрялась клевета и доносы на пастырей, официальная пропаганда не гнушалась ничем, лишь бы заронить в души людей сомнение в том, что предлагала Церковь. Так, в частности, несведущим людям подбрасывалась идея о «негигиеничности» церковных обрядов и таинств. И когда поступила информация о «туберкулезном» священнике, который служил в Рагулях и якобы заражал малолетних детей и школьников, официальные власти даже не стали разбираться, насколько все это соответствовало правде. Отцу Петру предписывалось покинуть приход.

   Весной 1960 года Батюшка официально был вызван к уполномоченному по делам религий. «За что вы переводите меня?» – беззлобно спросил отец Петр, будучи не в силах сдержать слез. «Ты сам об этом хорошо знаешь...» – последовал ответ чиновника. Молодой священник принял на себя гнев властей кротко и безропотно. Как вспоминает о тех скорбных днях потомственный житель села Рагули Федор Тимофеевич Гриценко – близкий друг и сподвижник Батюшки, трудившийся рядом с ним псаломщиком многие годы, отец Петр осуждал себя за непослушание Владыке Антонию, когда тот хотел назначить его благочинным, а выпросил у него исполнить свою волю. «Так и мы, – говорит Федор Тимофеевич, – по примеру отца Петра находили себе утешение в самоосуждении...» Умение во всем полагаться на волю Божию, ни на кого не роптать, никого не обвинять в скорбных обстоятельствах своей судьбы всегда было одной из наиболее отличительных черт веры и характера Батюшки. Ибо написано: «Мне отмщение, и Аз воздам, говорит Господь» (Рим. 12, 19).

   По этому непреложному слову директор школы, оболгавший отца Петра, вскоре сам заболел туберкулезом и был отстранен от занимаемой должности.

   Владыка Антоний, надо полагать, просто решил укрыть отца Петра от новых преследований. Он направил его вообще за пределы Ставрополья настоятелем храма в станицу Орджоникидзевскую. В те годы туда после многолетней депортации возвращалось чеченское и ингушское население, и власти просто не решались действовать там против верующих так бесцеремонно и нагло, как в других местах. В этой станице Батюшка останется до своей мученической смерти.

   Часть III

   Возле гор седых

   «Именовать Слепцовской»

   Станица Орджоникидзевская находится на административной границе Чечни и Ингушетии. Граница эта сама по себе очень условная: русские, чеченцы, ингуши, украинцы, осетины, армяне, дагестанцы – десятки наций и народностей с давних времен смешались тут в большую многонациональную семью. Жить же в ней всегда было непросто. Время от времени шаткий мир взрывался межнациональными конфликтами, находившими подпитку в старых обидах, взаимных территориальных претензиях и просто бытовом национализме. В начале 1990-х годов этот край полыхнет огнем настоящей братоубийственной войны.

   Значительную часть местного населения станицы когда-то составляли коренные казаки: они прочно поселились вдоль Терека и Сунжи еще с середины прошлого столетия – с тех времен, когда царская православная империя закончила войну на Северном Кавказе.