Кавказская крепость

Была ночь, когда Шевкет запер бар. Он постоял немного у входа, глядя в небо. После шумных оргий, устраиваемых посетителями бара, он всякий раз чувствовал себя оглушенным, разбитым. Домой Шевкет возвращался, как всегда, медленно, всей грудью вдыхая чистый ночной воздух. Метрах в трехстах от бара его догнала легковая машина. Из машины вышел мужчина и быстро направился к хозяину бара.

— Честь имею познакомиться с вами, эфенди Шевкет, — сказал незнакомец.

— Не особенно подходящее время и место, господин, — удивленно ответил Шевкет.

— Время и место очень подходят для цели, которую я преследую, эфенди, — настаивал незнакомец.

— Кто вы и что вам нужно? — спросил Шевкет.

— Я Гюлибей. Разговор у нас будет большой, поэтому поедемте лучше ко мне на дачу.

— Так и сказали бы, а я уж подумал, что бандиты, — ответил, изменив тон, Шевкет.

По дороге на дачу, расположенную за городом, разговор шел об общих знакомых. Гюлибей сказал, что он несколько раз бывал в ночном отделении бара «Кара дениз» и что заочно хорошо знает его, Шевкета.

Шевкет отвечал на все вопросы турка лаконично и вел себя, как и подобает солидному бизнесмену, преследующему одну цель — привлечь новых клиентов.

На даче приехавших встретил старик сторож. Поставив в небольшой, уютно обставленной комнате перед хозяином и его гостем самовар с ароматным турецким чаем и бутылку коньяка, старик удалился.

— Вы могли бы, господин Гюлибей, здесь, на даче открыть свой собственный бар; непонятно, зачем вы посещаете мой бар, — полушутя заметил Шевкет.

— Только в том случае, эфенди, если вы уступите мне хотя бы одну из ваших красоток. Желательно ту, что родом из Греции.

— Похоже, что господин начальник МАХ знает не только меня, но и мою афинскую богиню красоты.

— Работа обязывает, дорогой друг.

— На что вы намекаете?

— Эфенди, перейдем ближе к делу, ради которого мы приехали сюда в такой поздний час.

Стратегическое значение нашего приморского города, одного из главных мусульманских бастионов против гяуров, обязывает мою службу иметь в своем распоряжении преданных ей людей из числа настоящих патриотов родины.

— К сожалению, господин Гюлибей, я не отношусь к числу преданных турок, — обиженно заметил Шевкет. — Нет-нет да и услышу в баре в свой адрес: «болгарский пришелец», «внучек канадской бабушки» и другие оскорбительные словечки.

— Дорогой Шевкет, только круглые идиоты и профаны в истории могут говорить подобные глупости. Ваши предки очутились в славянской стране по вине наших горе-полководцев, после поражения в войне бросивших там своих солдат на произвол судьбы.

Вы настоящий патриот Турции, иначе разве приехали бы из Канады сюда? Одно это обстоятельство характеризует вас как человека, любящего родину своих предков.

— Благодарю. Так еще никто здесь обо мне не отзывался, — сказал тронутый словами Гюлибея Шевкет.

— Отныне вы, дорогой Шевкет, будете преданным моей службе человеком и моим личным другом.

— Благодарю за доверие, господин Гюлибей; но я хотел бы кое-что уточнить.

— Пожалуйста.

— В моей преданности вы не сомневайтесь. Мой бар, мои люди всегда к вашим услугам, но я сам считаю себя не пригодным к выполнению тех задач, которые поставлены перед нашей службой.

— Не скромничайте, мой друг. Следует ли человеку, несмотря на хитроумные комбинации канадских юристов, вырвавшему из Канады бабушкины доллары, принижать свои способности?

— Уважаемый Гюлибей, я — бизнесмен. Моя стихия — деньги, и я делаю их неплохо. Я имею возможность за свой счет постоянно держать для вас здесь, на тихом берегу Черного моря, любую приглянувшуюся вам красавицу. Только избавьте меня от вашего предложения. Я плохой политик.

— Ладно, ладно, эфенди. Пока я от вас требую немногого: интересуйтесь поведением русских моряков и работников Советского консульства в нашем городе. Чтобы войти в доверие к русским, при встрече рассказывайте им, что вы не чистокровный турок, а имеете определенную родственную связь с болгарами. Русские и болгары — славяне. Об остальном мы поговорим потом.

На рассвете Гюлибей отвез Шевкета в город. Хозяин бара вышел из машины недалеко от квартала, в котором находился его дом. В глубоком раздумье вернулся Шевкет к себе и не раздеваясь прилег на диване...

В его жизни начиналась новая полоса. Куда она его приведет?..

Глава VI БЕДНАЯ ДОЧЬ БОГАТОГО ФАБРИКАНТА

Старый фабрикант умирал. В завещании, оставленном им у стамбульского нотариуса, было указано, что наследницей имущества является его единственная дочь Гюзель. Перед смертью фабрикант продиктовал дочери список стамбульцев, которым он задолжал.

Гюзель знала, что долгов, оставленных отцом, куда больше, чем стоимость всего состояния, завещанного ей по наследству. Знали об этом и друзья фабриканта, и его недруги.