Кавказская мельница

Вскоре в Куоккала были замечены филеры, нужно было срочно уходить в Стокгольм. Туда обычно добирались пароходом из Або, но порт наверняка был перекрыт полицией, арест при попытке приобрести билет на пароход был бы неизбежен.

Безопасно сесть на пароход можно было на одном из близлежащих островов, но добираться туда нужно было пешком по льду около 5 км. Да еще, чтобы не сбиться с курса, были нужны проводники. Лед был еще не окреп и был очень опасен, проводников было невозможно найти ни за какие деньги. С трудом нашли двух бесшабашных подвыпивших финнов.

Во время перехода лед под ними начал проседать и трескаться. От гибели спаслись просто чудом.

Это была точка бифуркации15, тресни лед, и история могла пойти иным, альтернативным путем. «Эх, как глупо приходится погибать» – подумал Ленин, но у судьбы были на него иные планы.

До Стокгольма он добрался благополучно, но денег по-прежнему катастрофически не хватало. Деньги были в Баку, и задача взять их была поставлена Кобе.

Баку

Поезд до Баку шел одиннадцать часов, останавливаясь у каждого столба.

Като грустила. На подъезде к Баку вместо любимой зеленой Грузии она видела не деревья, а сплошные нефтяные вышки. Они деревянными шатрами стояли до горизонта, напоминая не лес, которым они казались издалека, а мрачные обелиски жуткого кладбища. Над ними плотной тучей висел смог.

Ей хотелось плакать, но она сдержалась – Сосо будет сердиться.

Наконец в три часа дня поезд остановился. После ужасных полей нефтяных вышек вокзал показался дворцом из арабской сказки. Кобу красоты вокзала не интересовали. Амбал потащил их вещи, и они вышли на привокзальную площадь.

– Верхняя Приютская 107, – распорядился извозчику Коба.

До нужного адреса добрались минут за 20. Это был старый двухэтажный дом с прямоугольным внутренним двором. Во двор вел проход, похожий на небольшой туннель, который на ночь закрывали большие металлические ворота. По второму этажу проходила открытая галерея, куда выходили двери квартир. Сам же двор производил впечатление колодца.

Като со страхом оглядывалась вокруг, так это непохоже на ее дом в Грузии, ни деревца, ни даже кустика. Мрачная сырая квартира.

– Что, Като, не в духе? Мы тут временно, опасность пройдет – вернемся. А пока располагайся.

– Сосо, ребенку солнце нужно!

– Ничего, будешь с ним к морю ходить… Там солнца много. Ты тут устраивайся, а мы с Сергеем пока в город пойдем.

Большая Морская, так называлась улица, по которой они пошли к морю, особых восторгов не вызывала. На ней ближе к морю располагались лесные склады, велось и активное строительство. Было пыльно, в жару это было особенно тяжело.

Они повернули по Красноводской на Балаханскую и пошли в сторону Базарной площади. Улица была достаточно унылой, застроенной главным образом многочисленными одноэтажными лавками, мастерскими и неказистыми жилыми домами, в ряде мест велось неторопливое строительство. Общую картину несколько скрашивали три или четыре трехэтажных дома.

На перекрестке они с удивлением увидели достаточно большую толпу, перекрывающую движение конки. Кучер сидел понуро, по нему было видно, что шансов двинуться вперед он не видит.

Коба с Сергеем протиснулись в центр. Там, прямо на середине улицы, на рельсах лежала откормленная коза и задумчиво жевала кочан капусты.

– Что случилось, – Кваснин спросил мужчину в турецкой феске, – Это коза губернатора?

– Э, нет ала, э… Бери выше, это коза гочу16, – ответил тот, – трогать нельзя. Хозяин шибанутый17, прикинь-да, не разговаривает, сразу стреляет. Одно слово гочу, что хочет – то и танцует.

– Всегда стреляет? Нельзя трогать, говоришь? – переспросил Коба, и изо всех сил пнул носком сапога наглую козу.

Коза, ошалело заблеяв, бросилась наутек.

Повернувшись к соседу в феске, Коба сказал:

– Я не гочу, я Коба. Проблемы решаю так. Запомни меня.

– Хорошо, хорошо, ты Коба, я Эмин. Просто Башир Бек, хозяин козы, стреляет не думая, и всегда попадает. Удачи тебе, Allah siz k"omk etsin18.

Сосед в феске быстро ушел, видимо все еще опасался стрельбы. Будут палить в Кобу, а заодно попадут в него, а он козу не пинал.

– Сергей, хватит здесь стоять, пошли по Армянской до Парапета, затем по Ольгинской, посмотрим, чем здесь народ дышит.

На Ольгинской картина изменилась, город из глухой провинции вдруг стал вполне цивилизованным.

– Коба, смотри, какие дороги, дома, Европа, да и только.

– Вон там, – Коба показал рукой, – Черный город. Он тебе Европой не покажется. Да и здесь не все гладко. Нужно знать место, где собираешься найти свой денежный фонтан.

Они повернули на Торговую, там город выглядел вполне респектабельно. Многоэтажные дома состоятельных граждан могли украсить многие столичные города Европы.