Кавказская война

Кавказские войска были заброшены в отдаленный угол Империи в самом начале влияния прусской школы, когда оно обнаруживалось только в маршировке, но еще не в характере солдата. В тот год, когда Суворов со своими очаковскими гренадерами выгнал французов из Италии, другие русские войска заняли Тифлис. С тех пор они 64 года находились в постоянных походах. Вновь прибывшие на Кавказ части скоро перерабатывались в местном духе. Как пришел русский полк в этот край — полком суворовским, таким они остался. Главное отличие и главная сила кавказских войск в ряду нашей армии состоят в том, что они развивались в духе, наиболее свойственном русскому человеку, что они остались изо всех наиболее русскими войсками.

Россия имеет теперь 100 тысяч таких солдат. Коренное преобразование, совершаемое в воспитании русской армии с начала нынешнего царствования, есть, в сущности своей, возвращение к духу суворовских и кавказских войск.

Различие в духе и понимании вещей войсками того и другого образца очень велико. Механическое воспитание войск не состоит только в одной искусственной выправке солдата; начинаясь с этого пункта, оно распространяется на все отправления военной жизни и развивается наконец в мысль, что хорошее войско должно быть, по возможности, обращено в исправную машину, послушную каждому обороту руки механика, — как известная артиллерийская машина, много раз предлагавшаяся, стреляющая разом из нескольких тысяч стволов по одному спуску, но как артиллерийская машина, так и механическое войско подвержены ломке, разом останавливающей их действие. Чтобы достигнуть такого идеала, надобно стереть личность людей. При такой системе нельзя ожидать выдающихся личностей, самостоятельность умов и характеров, — в механическом войске они не только излишни, но даже вредны, — и потому при ней выдвигаются вперед преимущественно люди скромные, аккуратные в мелочах; качества похвальные, но очень трудно согласуемые с энергией настоящего боевого человека. Потом из этих же людей выходят начальники, от которых становится уже невозможным требовать противоположных свойств. Понемногу печать однообразия кладется на все; исчезает личность и вместе с нею великая нравственная связь между людьми одной части; остаются только формальные отношения.

Есть армии, в которых подобный характер выливается естественно из самого общественного склада. Но совсем иначе развивается русский военный человек, когда он развивается натурально. Живой пример тому — кавказская армия.

Первое, что в кавказской армии бросается в глаза, это типический характер полков, вовсе не существующий в других войсках. Кавказский полк не есть численное собрание людей, отличающееся от другого подобного собрания только цветом воротника; он есть организм, нечто вроде маленькой национальности, проникнутой одним духом, сложившей себе свои понятия и обычаи, высоко ценящей свои предания; выработавшей свой особенный боевой характер, иногда резко противоположный характеру другого полка, — как следует между людьми, которые не только существуют, но действительно живут вместе, и потому срастаются нравственно в одно целое. Каждый из старых кавказских полков отличается в военном отношении своеобразными достоинствами, потому что все естественно развивающееся выходит своеобразно. Один полк живой как огонь, смелый до дерзости, совершающий атаку не иначе как бегом, особенно искусный в рассыпном бою и лесной войне; другой полк — не столь живой, но твердый как камень, упорный до чрезвычайности, привыкший действовать связно, умеющий ходить не задыхаясь по самым страшным крутизнам, обдуманно решительный, и так далее. Сколько я видел, в русских полках некавказских, между солдатами не живут полковые предания; с очевидцами исчезает память о минувшем. На Кавказе предания составляют священное дело, их знает, ими хвалится каждый служащий в полку. Для кавказских офицеров дурное слово об их полке, даже о его прошедшем, есть дуэльное дело — и натурально: здешний полк не собрание единиц, но живая личность. Своеобразный характер полков есть всегда пробный оселок и основание боевых качеств войска. Он доказывает зрелость его, развитие нравственной силы, связывающей людей в одно целое. Без единого духа, проникающего в какое ни есть отдельное общество, нельзя ожидать ничего особенного ни в войне, ни в мире.