Кавказская война

Потомственный общественный слой значит слой привилегированный. С какого конца ни смотреть на вопрос, такой привилегированный слой необходим для будущности России с одной стороны, чтобы не стать похожей на Францию, с другой, чтобы не стать похожей на Персию. Надобно только, чтобы он был привилегирован правильно, сообразно современным потребностям, а не отжившим видам Петровской эпохи, чтобы ему было отведено подобающее место в государственном устройстве; чтобы он служил ядром русской политической и общественной жизни, не захватывая ее в свою исключительную собственность; чтобы доступ в него снизу был не затруднен и открывался не только лицам, повышающимся в государственной службе, как прежде, но и другим культурным классам, постепенно размножающимся с развитием общества; чтобы ряды его раздвигались для известных размеров и видов богатства (обладающих самостоятельной силой независимо от всякого закона) и для умственных заслуг; чтобы достойные люди из культурной подпочвы, которая будет постоянно вырастать между народом и дворянством, не достигнувшие еще потомственной привилегии, могли лично группироваться около нее; чтобы по возможности было обеспечено хорошее воспитание молодым поколениям этого высшего народного слоя. Затем нужно еще, чтобы русское дворянство, в должной мере, насколько это необходимо государству и обществу, стало, как прежде, сословием обязательно служилым, а не вольницей: права без обязанностей не ведут ни к чему, колют всем глаза и производят только распущенность, вместо того чтобы нравственно скреплять людей. В этом отношении мы не можем руководиться никаким чужим примером, так как самое учреждение нынешнего русского дворянства, как привилегированного культурного слоя, есть дело новое в истории, самородное произведение русской почвы, и должно развиваться из своих собственных начал; главное же из этих начал, как мы знаем, есть начало государственной служилости.

Надобно рассмотреть отдельно каждое из вышеприведенных условий, что мы и постараемся сделать в следующей главе. Но уже теперь мы считаем вопрос о русском дворянстве, как поставила его история, достаточно уясненным, чтобы определить существенные отношения этого учреждения к общему государственному строю.

Дворянские привилегии никогда не могут обратиться у нас в монополию, стеснительную для массы народа, — во-первых, потому, что наше дворянство — не кровная и замкнутая каста, а тот же русский народ, верхний слой народа, воспитанный исторически и постоянно освежаемый притоками снизу, мыслящий и чувствующий, во всех важных вопросах заодно со всем населением; во-вторых, потому, что верховная русская власть, непоколебимая и в полном значении всесословная, созданная историей, или, лучше сказать, создавшая нашу историю на основании общенародных целей, никогда не допустит какое-либо отдельное государственное учреждение обратиться в независимую силу, подчиняющую общие пользы своим личным видам. С другой же стороны, наше правительство, твердо уверенное в дворянстве и народе, но не в шаткой культурной подпочве, отставшей от одного края и не приставшей еще к другому, — подпочве, заявившей о себе в последние годы довольно дурно (как и должно было случиться при расшатанности общественного строя) — может отнестись вполне искренно, без малейшего опасения за злоупотребление доверием, только к историческому потомственному слою, твердо с ним связанному, да еще, конечно, к купечеству. Для развития нашего земства в местном и государственном смысле, для освобождения его от неусыпного административного надзора нужно прежде всего, чтобы оно находилось в верных руках. Тогда только правительство найдет возможность не ставить коронных чиновников между им и собою. В этом отношении также, независимо от прочих потребностей, всякому образованному русскому должно быть желательно, чтобы наш культурный слой занял подобающее ему место.

Современная монархия, нравам которой не известно преобладание чисто аристократических начал, может обеспечить себя только подобным учреждением — наследственным и сомкнутым образованным общественным слоем, доступным снизу притоку созревающих сил. Никакие искусственные учреждения не равняются в прочности с этим; потому что народ не может иметь побуждений восставать против своей же собственной организованной нравственной и умственной силы, не замкнутой снизу, следовательно, всегда верно выражающей современное состояние массы; честолюбивым людям низших слоев гораздо выгоднее вступить в привилегированный класс, чем бороться против привилегий. С другой стороны, такой высший слой, устроенный сословно, связывается теснейшими узами с верховной властью, составляет не только ее опору, но продолжение ее самой, образует ее тело и члены. Можно думать, что русское петровское дворянство составляет позднейшее и полнейшее выражение искомой формы современной нефеодальной монархии, — явление, способное удовлетворить в одинаковой степени потребностям государственного порядка и народного развития.