Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова

Известно, что четырнадцати лет от роду он был уже подпоручиком Фанагорийского гренадерского полка и там-то пользовался особенной любовью Суворова, отличавшего в молодом человеке не только ум, образование и склонность к литературным занятиям, но видевшего в нем даже и задатки больших военных способностей, как это видно из следующего семейного предания. Рассказывают, что в 1799 году, когда Завалишин двадцати девяти лет от роду был произведен в генералы и назначен шефом Таврического гренадерского полка, находившегося тогда в Голландии, то Суворов отправил ему собственную свою Георгиевскую звезду, выражая тем уверенность, что Завалишин достигнет высших отличий на военном поприще.

Дело, возложенное тогда императором на молодого генерала, было, действительно, настолько важно, что, со своей стороны, также оправдывало надежды Суворова: Завалишину поручено было отвести в Голландию часть русских войск, назначенных на подкрепление разбитого корпуса Германа, и восстановить честь полка, которого он назначен был шефом; молк этот, как думал государь, потерял в сражении знамя и за то был лишен употребления барабанного боя. Но эскадра Завалишина не успела дойти до Голландии, как военные действия уже окончились, и войска ушли на зимние квартиры.

Тем не менее Завалишин горячо вступился за честь полка, несправедливо обвинявшегося в потере знамени в сражении под Берном; он поспешил разъяснить обстоятельства, давшие повод к подобному слуху, и писал, что первые донесения о сражении были крайне неточные, что полк не только не терял своего знамени в том смысле, чтобы оно досталось неприятелю, а напротив, сам взял французское знамя; собственное же, считавшееся погибшим, отыскано на трупе убитого офицера, смерть которого составляет притом прекрасный эпизод и может служить к славе не только полка, но и всей русской армии.

Оказалось именно, что когда одному из батальонов Таврического полка, окруженному со всех сторон французами, пришлось проложить себе дорогу штыками, то подпрапорщик Щеголовитов, стоявший под знаменем, видя, что трудно будет вынести из этой свалки полковую святыню, сорвал его с древка и спрятал под мундир. Вскоре он был убит. Тогда знамя взял прапорщик того же полка Багговут и обвил его вокруг себя под рубахой, но почти вслед за этим роковая пуля сразила и его, и знамя вместе с ним осталось на поле сражения. Остальные знамена полк вынес из боя, но все они в клочки были изодраны французскими штыками и пулями.

Спасение знамени являлось несомненным фактом, и государь не только возвратил полку отнятый бой, но пожаловал ему еще мальтийское (георгиевское) знамя с надписью, увековечившей подвиг его под Берном. Что же касается прапорщика Багговута, хотя уже убитого, то государь приказал произвести его в поручики и перевести в лейб-гвардии Преображенский полк[41].

С экспедиционным корпусом Завалишину пришлось быть некоторое время в Нормандии и в Англии. Здесь он сумел выказать так много такта и заботливости о поддержании добрых отношений с союзниками, что возвращающиеся в Россию войска вызвали со стороны жителей множество прощальных благодарственных адресов. Такие заявления были особенно приятны императору Павлу Петровичу, и с этих пор он стал смотреть на Завалишина не только как на хорошего военного генерала, но и разумного политического деятеля.

И едва Завалишин приехал в Петербург, как получил приказание явиться прямо в кабинет государя. Все ожидали, что он будет осыпан наградами, но к общему удивлению вышло совершенно противное.

В разговоре государь поставил два вопроса: что думает Завалишин о войне, объявленной Англии, и чему приписывает он поражение наших войск в Голландии и в Швейцарии. Завалишин открыто и честно высказал свое мнение, что лично он никогда не одобрил бы разрыва с Англией, сделанного исключительно в угоду Наполеону; что же касается поражения наших войск в Голландии, то он объясняет это единственно тем предпочтением, которое в последнее время стали оказывать парадной выправке в ущерб сущности военного дела. Государь мгновенно вспылил, назвал его партизаном Суворова, порицателем новых порядков. Завалишин, вместо ожидаемых наград, в тот же день был исключен из службы одним приказом с князем Цициановым, Ермолаевым, Чичаговым и Платовым.