Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова

За днем кровопролитного сражения наступила бурная ночь. С одной стороны русского лагеря бушевало море, с другой – шум, свист и вой ветра в лесах и горных ущельях. Страшная гроза усугубляла ужас ночи. Но турки, со своей стороны, боялись не грозы, а нового приступа, и всю ночь простояли на валах, стреляя время от времени из пушек.

Три дня провели русские под стенами Анапы. Наконец Бибиков собрал военный совет, на котором большинство голосов высказалось за отступление, так как голод и недостаток в боевых припасах не позволяли думать о новом приступе. Лишь только отдан был приказ отступать и войска стали сниматься с позиции, в лагерь явился какой-то турецкий невольник и поднес Бибикову пшеничный хлеб, сказав, что паша посылает этот хлеб главнокомандующему, чтобы тот не умер с голода в дороге. И эту дерзкую выходку пришлось оставить без внимания.

Отступление сопровождалось еще большими бедствиями. Чтобы достичь Кубани, была избрана кратчайшая дорога, по которой вел Текелли. Но здесь надо было переходить густой лес, а за ним непроходимую, узкую и глубокую речку, через которую только в одном пункте был перекинут небольшой мост. И счастье, что Бибиков успел захватить этот мост прежде, чем подошли к нему горцы, намеревавшиеся в этом пункте отрезать отступление. Едва последние ряды солдат перешли речку, показались горцы и турки. Уничтожить мост уже не было времени, и Бибикову оставалось только задержать неприятеля артиллерийским огнем. Началась настоящая бойня. Целый час шестнадцать орудий в перекрест били картечью по мосту, и целый час черкесы и турки, как бешеные, ломились на мост, заваливая его своими трупами. Только громадные потери заставили наконец упрямого неприятеля отказаться от нападения. Мост был сожжен, и отряд, положив между собой и горцами неодолимую преграду, стал отступать спокойнее. Теперь ему предстояла главным образом борьба с природой, но и эта борьба была такова, что о ней с трепетом помышляли самые бесстрашные воины.

Весна в этом году стояла ранняя и дружная; горные ручьи превратились в бурные реки; овраги и долы наполнились водой. Везде была невылазная грязь, мокроть, и люди не пытались даже сушить свое платье. В одном месте войскам пришлось сделать переход в четырнадцать верст в воде по самое горло; солдаты коченели от холода, некоторые теряли сознание, падали и погибали, прежде чем им успевали подать какую-нибудь помощь. Бибиков тогда напал на мысль переменить направление, перейдя на другую, хотя окружную, но более сухую горную дорогу. Но против этого восстали все офицеры, говоря, что солдаты, изнуренные голодом, не вынесут этого пути и сделаются жертвой черкесов. Более всех противился перемене дороги известный Офросимов – у него не осталось и по пяти зарядов на оружие. Бибиков арестовал Офросимова и даже приковал его к пушке. Тогда взбунтовались солдаты; они легли на землю и кричали: «Пусть будет, что угодно Богу и матушке царице, а дальше мы идти не можем». Собрался новый военный совет, и Бибиков вынужден был наконец подчиниться общему решению. Офросимова освободили, и войска двинулись опять к высокому нагорному берегу Кубани, который уже «маячил» в синеве далекого туманного горизонта. Но отряду пришлось и тут испытать горькое разочарование: глубокая и быстрая река, разлившись на необозримое пространство, бешено катила пенящиеся волны, ворочая громадные камни и унося, как щепы, вырванные с корнями дубы и чинары – и переправы не было.

Между тем горцы опять настигли отряд, и опять начались ежедневные схватки, не всегда успешные для русских. Так, в одной из них Уральский полк потерял всех своих лошадей и очутился пешим. Положение отряда, прижатого к Кубани, было безвыходное, но все же отбиваться от горцев легче было стоя на месте, нежели в походе, что неизбежно случилось бы, если бы отряд пошел по пути, выбранному Бибиковым. К счастью, дух в полках сохранился превосходный. Минутное неудовольствие людей не оставило по себе заметного следа; солдаты опять были теми же бодрыми, храбрыми и терпеливыми солдатами, готовыми сто раз пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти честь русского знамени и своего начальника. Днем они сражались, ночью с чисто русской сметкой мастерили летучие паромы из камыша, в котором, к счастью, недостатка не было. Скоро паромы были готовы, и на этих-то утлых плотах отряд совершил свою невероятную переправу. Правда, некоторые из этих плотов опрокинулись, и люди, бывшие на них, потонули, некоторые унесены были быстротой течения в Черное море, но большинство добралось-таки до русского берега. Орудия спасены были все, и отряд не оставил в руках неприятеля ни одного трофея.

Так кончился этот поход, не без основания сравниваемый одним из современников с походом Кортеса в Мексику.

Общую потерю бибиковского отряда показывают различно. По официальным донесениям, она не превышала тысячи ста человек, но по другим известиям, изо всего восьмитысячного войска вернулись только три тысячи на ногах и тысяча совершенно больных, причем из последних большая часть умерла.