Кавказская война. Том 2. Ермоловское время

Все эти воинственные предприятия черкесов отразились, между прочим, и в рассказе той бывшей в плену казачки, о которой сказано выше. Несмотря на то, что всякое приближение русских войск должно было вынуждать черкесов по возможности удалять пленных и добычу от мест прямых столкновений с ними, она видела и разгромы аулов, и битвы. По словам ее, у Шат-горы (нужно думать, в глубине Чегемского ущелья, так как рассказчица, естественно, не знала географии кавказских гор) черкесы стояли недели две и, не довольствуясь захваченной добычей, оставили при пленных караул, “а сами пустились на мирный кабардинский ли, ногайский ли аул... Там было у них, видно, большое сражение, потому что много они привезли оттуда своих раненых, однако же аул разорили и пригнали много арб с марушками, ребятами и пожитками, пригнали также и стадо овец, которых тотчас поделили и порезали”. Это, вероятно, и был разгром баксановских аулов и битва с Тарановским.

Смелые действия партии, очевидно, были рассчитаны на то, что почти все свободные войска оставались после Вельяминовской осенней экспедиции еще за Кубанью. И Родожицкий с некоторой горечью говорит, что “в то время как мы стояли в своем неприступном окопе на Сагауше, они (черкесы) успели сходить верст за двести взад и вперед, разорили станицу, увели мирный аул и добычей, взятой на линии, вознаградили потерю аулов, которые мы выжгли”.

Долговременная стоянка в Чегемском ущелье, однако, едва не имела для черкесов трагического исхода. Извещенные о разгроме Солдатской и о дальнейших действиях партии, войска стягивались со всех сторон. Возвращавшийся из экспедиции отряд Бековича-Черкасского уже подходил к Кубани, когда узнал о набеге черкесов, и быстро повернув назад, занял сильную позицию у Каменного Моста – единственный удобный пункт переправы через Кубань. В то же время отряд майора Родионова из Тахтамыша передвинулся к верховьям Зеленчука и заградил черкесам горные проходы на Хассаут, Куркуджин и Киджал, а полковник Луковкин занял центральную позицию между двумя предыдущими отрядами: пехота его оберегала дорогу, пробитую по одной из горных речек, а шестьсот казаков, составив подвижной отряд, посредством разъездов и скрытых движений небольшими партиями следили за выходами к стороне карачаевцев. С другой стороны, путь по открытой кабардинской равнине также не обещал хищникам ничего доброго – на нем грозило неизбежное преследование, и в конце концов он все-таки привел бы их к тому же Каменному Мосту на Кубани. Неприятель, таким образом, был заперт в Чегемском ущелье. Перед ним лежала открытой только одна тропинка, проходившая выше Уруспиевского аула, под самым снежным хребтом, и доступная лишь в летнее время – и то для пешеходов. Но делать было нечего, и большая часть горцев решилась на баснословный переход по таким местам, где, быть может, до того не ступала нога человека: она пошла на Уруспий, пробралась под карнизом вечного снега и спустилась на Лабу, к Ахмед-горе, миновав войска, сторожившие их в верховьях Кубани и Малого Зеленчука. Но не дешево достался им этот необычайный переход среди снегов и метелей – и большинство поплатилось здоровьем, а многие и жизнью.

От этого не легче было, впрочем, целой массе русских пленных, которых, по рассказу все той же казачки, на каждого хищника “досталось по девке и по мальчику”. Им пришлось вынести те же трупы на горном перевале и затем большинству навеки исчезнуть и сгинуть на чужбине, на малоазиатских рынках, в гаремах разных стран и на тяжких работах. “Черкесы пошли через Карачай,– говорила бывшая пленница,– и там, у карачаевцев, они продали и променяли все награбленное, что им не годилось. От Кубани нас повели у самых снеговых гор. Так шли мы шесть недель, почти под Анапу... Там-то по долинам и по ущельям черкесов кишмя кишит – аул подле аула”...

Сама рассказчица освободилась из плена благодаря только случаю и ловкости какого-то армянина. Армянин этот скупил в горах несколько пленниц и выменял их на столько же черкешенок, захваченных Бековичем в Кара-Мурзином ауле. Хорошим поступком этим, приписанным его усердию, он заслужил награду от русских властей, но не остался внакладе и со стороны черкесов, которым перепродал их жен, дочерей и сестер с огромным для себя барышом. Это был новый род торговли, остроумно изобретенный тогда армянами.

Две же взрослые дочери рассказчицы так и остались в плену и пропали без вести.

С уходом закубанцев в свои горы бедствия Кабарды не кончились.

Дело в том, что из Чегемского ущелья ушли, как сказано выше, не все, а только большая часть хищников, и пленная казачка помнит хорошо, что они разделились тогда на две партии. Нужно предположить, что ушли только дальние горцы – шапсуги и абадзехи; беглые же кабардинцы, с князьями Кучуком Ажгиреевым, Дженхотом Кейтукиным, Измаилом Касаевым и Кайсыком Казиевым, остались в горах и соединились с Хамурзиным, чтобы хищничать на линии.