Кавказская война. Том 2. Ермоловское время

Третьего апреля 1822 года человек пятьдесят черкесов перешли Кубань ниже Марьевского поста и, не доходя шагов двадцати до дневной вышки, наткнулись на залогу. Пять казаков разом ударили из ружей. Но горцы не ушли, а напротив, окружили их. Они встретили геройский отпор – и тем не менее трое казаков были взяты в плен, один, весь израненный, брошен на месте и один успел скрыться. На выстрелы тотчас прискакал весь Марьевский пост, но горцы уже плыли на середине Кубани.

Посланные в погоню пластуны принесли с собою только растерянные черкесами вещи: два пистолета, две шашки, ружье, три плети, подсошек, две дапахи и шесть пар чувяков, показывавших и силу оказанного черкесам сопротивления и поспешность их бегства.

Власов был очень огорчен происшествием, но должен был сознаться, что причиной его была не оплошность. “Местоположение,– писал он Ермолову,– самое критическое: лес, ночь, темнота... Растерянные вещи показывают, что секрет защищался храбро и уступил только многочисленности”.

В августе, ночью на пятое число, двадцать пять человек черкесов перешли Кубань в дистанции Павловского поста, в так называемом Дубовом куте, против устья речки Пшекупе. Подкравшись к резервному пикету, они с двух сторон сразу бросились на него и захватили врасплох. Начальник резерва урядник Верен ко спал тогда в пологу, но узнав в чем дело, выстрелил из ружья и потом спрятался; ближайшие залоги были одна в семидесяти, другая – в ста саженях, но они не смели подняться со своих мест, и помощи не дали. Черкесы в одно мгновение убили часового, схватили казака в плен, но трое остальных отбились, отделавшись легкими ранами. Разъезд, прискакавший на выстрелы, не застал на месте происшествия уже никого, и погоня за хищниками была бесполезна. Расследование выяснило, что партию провел один черкес, хорошо знавший окрестную местность. Он жил прежде в мирном ауле, на правом берегу Кубани, и когда добровольно переселился на речку Пше-купс, то скот его был задержан в ауле за какой-то долг его же односельцами. Набег и был его местью за это.

Такой же случай был семнадцатого октября. Четверо пластунов со Старо-Редутского поста, осматривая берег Кубани, наткнулись на переправившихся хищников – и один из них был убит, двое взяты в плен, и только последний, шедший несколько поодаль, успел добежать до поста и поднял тревогу. Бросились казаки к Кубани, но там никого уже не нашли.

Во всех этих случаях черкесы не могли, однако, проникнуть дальше сторожевых частей – система охраны границы, введенная Власовым, полагала им серьезные преграды.

Наступила зима, Кубань покрылась льдом, и нападения черкесов становятся настойчивее. Двадцать второго декабря в пятнадцати верстах ниже Екатеринодара, в так называемом Тимошевском куге, переправился сам Казбич с толпами шапсугов и абадзехов, но узнав, что на Елизаветинском посту стоит сильный казачий отряд полковника Дубоноса, тотчас повернул назад и ушел за Кубань.

И вслед за тем случились происшествия, доказавшие, что неприятельские партии держатся близ границ. По издавна заведенному порядку Каракубанский остров постоянно осматривался, по казачьему выражению “открывался”, пластунами с постов Славянского и Копыльского таким образом, что, начиная каждый со своей стороны, они сходились в условленном месте. В один из зимних дней с поста Славянского шли шесть человек, с поста Копыльского пять. Сам начальник последнего есаул Соляник-Краса с четырнадцатью казаками стоял на Кубани, ожидая возвращения своих разведчиков. Пластуны не отошли и с версту от берега, как заметили впереди черкесов. Они попытались вернуться, чтобы соединиться с командой, как вдруг партия в сто человек выехала из-за камышей. Двое пластунов были моментально схвачены, трое засели в кусты и, отстреливаясь, не давались черкесам. Соляник бросился к ним на помощь, а на тревогу, между тем, прискакала сотня казаков,– и черкесы стали уходить. Множество следов, открытых на острове, убедили, однако, что партия горцев, скрывавшаяся здесь, несравненно сильнее казаков, и они вернулись назад. Два пластуна так и остались в руках неприятеля.