Кавказская война. Том 2. Ермоловское время

С этого дня и до нового года лазутчики по нескольку раз в сутки извещали, что вот-вот черкесы нагрянут на линию. Всем было известно, что горцы, под начальством шапсугских дворян Беги и Хопача, стоят наготове, но нельзя было предвидеть, куда направят они свой удар; их ждали и около Бжедугскаля, главного войскового города, и в Тимошевском куте, и на посту Велико-Лагерном, и против станиц Елизаветинской, Марьевской, Ново-Екатерининской и Ольгинской. Нехорошие были эти святки; Власов так и не выезжал с кордонов, перекочевывая с поста на пост и поддерживая бодрость и бдительность кордонной стражи.

Наконец пластуны, каждую ночь занимавшие Каракубанский остров, дали знать Власову, что на том берегу видели конную партию человек в полтораста, что горцы, заметив их, открыли огонь, но когда прискакал резерв со Славянского поста,– скрылись.

Внезапное появление партии в таком удаленном месте дало мысль, что горцы имеют намерение напасть на Ольгинское. Известия, приходившие второго и третьего января, только подтвердили эти соображения. Начальник третьего кордонного участка войсковой старшина Гаврюш отправился на Каракубанский остров сам, чтобы ближе наблюдать за неприятелем, и как раз наткнулся на три конные партии, рыскавшие по острову, четвертая скрывалась под берегом. С Гаврюшем был только обычный разъезд из нескольких казаков, а потому он спрятался в кусты и стал выжидать, что будет.

До полудня горцы разъезжали по острову, видимо, разыскивая тех пластунов, которых видели здесь накануне, но наконец все партии стянулись вместе и ушли за Кубань. Гаврюш остался на острове. Вечером он увидел за рекою большие бивуачные огни, раскинутые на большом протяжении и ясно говорившие, что значительное скопище стоит тут, грозя решительным нападением.

Наступила ночь, и Власов стал сдвигать войска к Славянскому посту. Часть их расположилась в окрестностях Ольгинского, другая – около Ново-Екатерининской станицы. Ночь на четвертое января прошла, однако, спокойно. Казаки, только что сделавшие быстрый ночной переход, успели немного отдохнуть. Но едва забрезжилась заря, как весь левый берег Кубани, между постами Ольгинским и Славянским, покрылся многочисленной черкесской конницей. Власов отдал приказание войскам “не шелохнуться” и дать неприятелю свободу перейти через Кубань, а когда он удалится от берега,– разом зажечь все маяки, ударить тревогу и всеми силами с тыла отрезать ему отступление. Три тысячи черкесов спустились, между тем, на лед и, не видя на русской стороне никакого движения, разделились на партии, человек по сто, по двести в каждой, и стремительно бросились одновременно на все дневные казачьи пикеты. Но плетневые хаты были пусты и стояли с раскрытыми настежь дверями – Власов заранее убрал пикеты, чтобы не подвергать их опасности. Черкесы зажгли постовые строения и стоявшее тут же кордонное сено. Вспыхнули громадные стога, далеко освещая местность,– а на берегу ни звука, ни движения. Горцы подозрительно смотрели на эту зловещую тишину, однако же пешие толпы их все-таки двинулись на Ольгинское селение, расположенное на самом берегу Кубани.

Власов увидел, что неприятель дальше внутрь страны не пойдет и, конечно, ограничится только разгромом Ольгинского. Времени терять было невозможно. Гулко грянуло сигнальное орудие, и еще не смолк отзвук выстрела, как пешие полки разом выдвинулись и из Славянского поста, и из Тиховской батареи, и из Красного леса, и из самого Ольгинского, а конница уже скакала к Кубани и занимала переправу. Принятые орудийным и ружейным огнем со всех сторон, растерявшиеся горцы стремительно повернули назад и бросились к Кубани. Пешие казаки настигли их на льду, пушки били их с берега, и неприятелю грозило полное истребление, если бы к нему на помощь не подоспела другая партия, тысячи в две человек, остававшаяся по ту сторону реки. Она быстро спешилась, рассыпала цепь по левому берегу, и под ее прикрытием горцы кое-как успели убраться восвояси.

Неудача и большие потери не охладили, однако же, рвения черкесов; они двинулись в угрожающем положении вверх по Кубани и вдруг ринулись на Екатерининское селение. Но пока они переходили лед, Власов, зорко следивший за каждым движением неприятеля, успел подойти сюда со всеми казаками и принял их картечью. И только тогда горцы решились наконец прекратить нападения и потянулись назад в горы. “Я бы мог преследовать их и за Кубань,– говорит Власов,– но знал, что это не, обойдется без большой взаимной потери, совершенно бесполезной,– и остановился”.