Кавказская война. Том 2. Ермоловское время

Отряд Кацырева между тем не вышел из Кабарды и лишь переменил систему своих действий. Нужно сказать, что в те времена вся Большая Кабарда подчинялась четырем княжеским фамилиям: бек-Мурзины и Кантукины, владели землями против линии, простиравшимися до горной Осетии; аулы Атажукиных и Мисостовых скрывались при верховьях Баксана, сообщаясь непосредственно с Закубаньем, поддерживавшем в них дух мятежа и сопротивления. И вот, непрерывными движениями между Баксаном и Тереком Кацырев держал аулы бек-Мурзиных и Кантукиных, не имевших выхода из своих гор, в постоянном страхе и ожидании нападений и прекратил их набеги на линию. Но в аулах Мисостовых и Атажукиных, где возникло сильное стремление к побегу за Кубань, чему воспрепятствовать Кацырев был не в силах, возможность скрыться от преследования русских войск поддерживала пламя бунта и жажду мстительных нападений на русские пределы.

Для наблюдения за этими последними аулами Сталь составил новый отряд из двух рот Тенгинского полка, сотни линейцев и части бабуковской конницы, при трех орудиях, под начальством майора Курило, и расположил его на Малке с тем, чтобы он постоянными переходами мимо деревень Мисостовых и Атажукиных держал их в страхе за свои собственные жилища. Мера эта, однако, не дала ожидаемых результатов. Еще отряд не успел сосредоточиться, как пятьсот закубанских наездников, под предводительством беглых кабардинских владельцев Атажука Магометова, Хамурзы Джембулатова и Карачая Казиева, перешли Кубань в верховьях, близ Каменного Моста, и тридцать первого января 1822 года уже были в тех абазинских аулах, которые в прошлом году были истреблены майором Курило. Под прикрытием этой партии около двухсот пятидесяти семейств из мятежных кабардинских аулов, Жантемирова и Трамова, ушли за Кубань со всем своим имуществом. Воспрепятствовать этому побегу при наличных силах не представлялось никакой возможности; войск не было, стянуть же сюда все роты Тенгинского полка, расположенные по селениям Ставропольского уезда, было бы мерой крайне рискованной, потому что та же партия, предводимая такими отчаянными разбойниками, ринулась бы немедленно на беззащитные селения и предала бы их грабежу, огню и опустошению.

При настоящих обстоятельствах ей, однако, не было возможности значительно вредить русским селам. И тем не менее скоро она встревожила линию несколькими дерзкими нападениями. Четвертого февраля, почти в полдень, донского войска хорунжий Тетеревятников ехал с поста Шараповского на пост Кумский. На половине дороги между ними лежал пост Танлыцкий, на котором почему-то не было приготовлено для него конвоя. Тетеревятников на “авось” поехал дальше, сопровождаемый только одним драбантом. Верстах в трех от селения, на спуске в балку, он вдруг очутился перед пятисотенной партией. Деваться ему было некуда. Между тем человек семь горцев уже скакали к нему навстречу. Грянул залп, и драбант упал мертвый; лошадь его и все имущество офицера, бывшее в тароках, стало добычей горцев. Сам же Тетеревятников, воспользовавшись удобным моментом, соскочил с коня и спрятался в кустах. Выстрелы были услышаны между тем на соседних постах. Поднялась тревога, и к месту происшествия поскакали, с одной стороны, донские посты, под личной командой командира полка подполковника Тарасова, с другой – конный резерв Кубанского казачьего полка, с сотником Кузнецовым; собралось всего около девяноста казаков.

В то же время, по ту сторону балки, несся на тревогу весь Кумский пост из десяти казаков, при уряднике Вагине, не подозревая гибели, закрытой от него крутыми склонами балки. Напрасно казаки Тарасова кричали им об опасности; те с налета ринулись прямо в овраг и неожиданно врезались во всю пятисотенную партию.

Видя страшную опасность, которой подвергся малочисленный казачий пост, Тарасов и Кузнецов стремительно ударили на выручку, но кабардинцы сами бросились навстречу им в шашки, и, после минутной схватки, казаки были опрокинуты, оставив на месте боя двенадцать тел и одного раненого. Храбрый Кузнецов, врезавшийся на глазах у всех в самую середину неприятельской толпы, пропал без вести. Кумский пост был истреблен. Казаки Тарасова, отброшенные к Танлыцкому посту, заперлись в нем и отразили жестокое нападение горцев. Партия не стала, впрочем, домогаться взятия поста и отошла за Кубань.

Прошло несколько дней, и та же партия ночью опять вошла в русские пределы, но тут она ограничилась лишь отгоном пасшихся верстах в десяти от Кубани табунов ногайского владельца Азамат-Гирея. Храбрый Азамат со своими ногайцами немедленно бросился в погоню за Кубань и скоро настиг партию. Горцы вступили в переговоры. Всех лошадей Азамата они возвратили, остальных же, принадлежавших бабуковцам и другим мирным кабардинцам, увели с собою, сказав, что если хозяева желают получить их обратно, то пусть приедут за ними сами.