Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг.

Красовский спешил выступить к Эчмиадзину. К походу назначены были весь сороковой егерский полк, по батальону от полков Крымского пехотного и тридцать девятого, два казачьих полка и двенадцать орудий третьей легкой роты двадцатой артиллерийской бригады, К ним присоединился особый сводный батальон, составленный Красовским из двух рот, отделенных от сорокового полка, шестьдесят пионеров, восемьдесят стрелков Севастопольского полка и шестьдесят человек пешей грузинско-армянской дружины. Двухмесячное пребывание в Эриванский провинции настолько ослабило войска, что в батальонах едва насчитывалось по четыреста пятьдесят штыков, а казачьи полки, оба вместе; не могли выставить более трехсот всадников,– так что общая сила выступавшего отряда не превышала тысячи восемьсот человек пехоты и пятисот человек конницы, если не считать незначительной добавки к казакам конных армян, татар и грузин. В лагере, для прикрытия его, оставались только батальон Крымского полка, шестьдесят человек пионеров и десять орудий, под командой генерал-майора Берхмана. И в тот же день, когда загорелась под монастырем канонада, встревожившая Красовского, отряд в пять часов пополудни, уже совершенно готовый к выступлению, выстроился на небольшой площадке перед своими палатками. К нему выехал Красовский.

“Ребята! – говорил он, объезжая фронт и здороваясь с солдатами.– Я уверен в вашей храбрости, знаю готовность вашу бить неприятеля. В каких бы силах он с нами ни встретился,– мы не будем считать его. Мы сильны перед ним единством нашего чувства: любовью к отечеству, верностью присяге, исполнением священной воли нашего государя. Помните, что строгий порядок и устройство всегда приведут вас к победе. Побежит неприятель – преследуйте его быстро, решительно, но не расстраивайте рядов ваших, не увлекайтесь запальчивостью. У персиян много конницы; потому стрелкам не отходить на большие дистанции и, в опасных случаях, быстро собираться в кучки. Вас, господа офицеры, прошу иметь за этим строжайшее наблюдение. Надеюсь, ребята, что мои желания исполнятся в точности, что порядок, тишина и безусловное повиновение будет для каждого из вас святой и главной обязанностью”.

Началось напутственное молебствие. Коленопреклоненно молился отряд, готовясь идти на бой, исход которого был скрыт за непроницаемой завесой будущего. Все знали, что идут на битву неравную,– и все хотели найти утешение в горячей молитве. Необъяснимо велика та минута, когда чувствуется уже кругом веяние смерти и каждый ежеминутно готовится предстать перед лице Божие!.. Благоговейно приложились к святому кресту офицеры и стали по своим местам. Священник,– это был благочинный двадцатой дивизии, Тимофей Мокрицкий,– окропил знамена святой водой и направился к отряду, молча и неподвижно стоявшему с обнаженными головами. Сзади шли певчие и пели: “Победы благоверному императору нашему на супротивные даруя”. Осенив колонну крестом и окропив ее святой водой, священник прошел по рядам, еще раз остановился впереди и, возвысив животворящий крест, после минутного молчания, сказал:

“Братцы! Не устрашитесь многочисленности врагов ваших. Многочисленность их прославит только мужество ваше, доставит вам еще большие лавры и почести. Всемогущий Бог, сильный и в малом числе своих избранных, истребит многолюдные полчища врагов, не ведающих святого имени Его. Вооружите же, православные воины, крепкие мышцы ваши победоносным русским мечом, дух – храбростью, сердце – верой и упованием на Бога, помощника вашего,– и Той сохранит и прославит вас!”

Еще раз благословил он всех на путь добрый, на славу оружия,– и благоговейно склонили свои головы солдаты, из которых многие принимали последнее благословение.

Но вот пробили отбой,– и войска тронулись по Эчмиадзинской дороге. В самом хвосте колонны медленно потянулся обоз, составленный из легких артельных повозок, артиллерийских дрог и тяжелых провиантских фур, до верху нагруженных провиантом. Солдаты шли бодро и весело,– везде гремела музыка, пелись песни.

От Дженгули до Эчмиадзина всего тридцать пять верст, и Красовский решил сделать их в два перехода. Уже вечерело, когда отряд, поднявшись на одно из возвышений, увидел вдали густую цепь неприятельских разъездов. По всему пространству, раскинувшемуся перед глазами русских, началась бешеная скачка; это персидские разъезды спешили в свой лагерь с известиями о появлении русских. И через полчаса по всему протяжению персидской позиции, на горе и вокруг ее, при Ушакане, поднялись тучи пыли, которые, постепенно увеличиваясь, вместе с тем распростирались по дорогам к Эчмиадзину и Сардарь-Абаду. Было очевидно, что лагерь снялся, и Что конница персидская скакала на равнину, окружающую монастырь. Войска между тем спустились в долину, против самого селения Сагну-Саванга, и стали в боевом порядке на ночлег. Было девять часов вечера.