Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг.

Бенкендорф шел по той же холмистой лощине, но левее Иловайского. По обе стороны располагались возвышенности, из которых к правой были обращены казаки, а левая могла ежеминутно зачернеть персидской конницей. Появление конной артиллерии умерило несколько пыл неприятельских всадников, и они всюду уходили с пути Банкен-дорфа. Но верстах в восьми от Аракса, вдруг из одного ущелья, влево от дороги, показалась конная толпа, человек в пятьсот. Начальник артиллерии, генерал Унтилье, приказал послать в нее несколько пушечных выстрелов. Холмистая и изрытая оврагами местность сделала, однако, артиллерийский огонь совершенно безвредным. Тогда командир Нижегородского полка, полковник Раевский[7], выдвинул вперед свой третий дивизион и бросил его на неприятеля. Под командой флигель-адъютанта графа Толстого, дивизион пошел с такой стремительностью, что персияне, не выдержав удара, бросились в горы. Пятый эскадрон, капитана Палена, и шестой, штабс-капитана Гавронского, рубили бегущих, там, где местность не позволяла действовать на конях, нижегородцы спешивались и сильным огнем гнали неприятеля. Персияне рассеялись и в том пункте уже более не показывались.

Бенкендорф стал в боевой порядок, так, чтобы казаки Иловайского образовали его правый фланг; в центре развернулась уланская бригада: желтый, Борисоглебский, полк справа, синий, Серпуховский, слева. Еще левее стали нижегородцы. Артиллерия заняла позицию и открыла редкий огонь.

Гул пушечных выстрелов, показывавший, что кавалерия уже вступила в дело, заставил Паскевича спешить с переправой. Пехота с песнями пошла через Аракc: но едва прошел один батальон, как колыхавшийся мост вдруг разорвался на самой середине. Дружным усилием его успели поправить, но целый час был потерян; артиллеристам же снова пришлось переправляться вброд и на руках переносить снаряды.

Перед войсками, перешедшими Аракc, поднимался крутой каменистый хребет; а день был знойный, солнце пекло. Тем не менее пехота в три часа без привалов прошла около пятнадцати верст. Впереди, с колонной генерала Мерлина, шел сам Паскевич, направляясь прямо на центр неприятельской позиции; три остальные батальона, под командой князя Эристова, двигались в некотором расстоянии позади и получили приказание стать с левого фланга.

Там, где возвышенности, изгибаясь, сходятся между собой, образуя полукруг, перерезываемый впадинами, Паскевич увидел неприятеля. Центр его, состоявший из полков регулярной кавалерии, предводимых самим Аббасом-Мирзой, занимал крутые возвышенности, за которыми могла скрываться многочисленная пехота и артиллерия. Левое крыло его было сборное: там находился и Ибрагим-хан с иррегулярными персидскими полчищами, и Гассан-хан со своей эриванской конницей. Это крыло подавалось вперед, по направлению к Араксу, обходя справа казачьи полки Иловайского. Правый неприятельский фланг, из пяти тысяч отборной шахской конницы, под начальством Аллаяр-хана, располагался на гребне утесистых гор против конных полков Бенкендорфа, не дававших ему выйти из горных теснин и ущелий.

При первом взгляде Паскевич убедился, что слабейший пункт русской позиции был там, где конные толпы персиян, обходившие Иловайского, могли ежеминутно ринуться в тыл русских войск, а при благоприятных обстоятельствах перейти Аракc и стать на пути их сообщений. Паскевичу естественно было направить главный удар на это крыло, сломить его, и затем уже с двух сторон атаковать неприятельский центр, за которым предполагалась персидская пехота. Но позиция Иловайского оказалась отделенной от прочих русских войск глубокой рытвиной, препятствовавшей провезти туда артиллерию. Тогда Паскевич решил начать поражение врагов с противоположного, правого фланга, а на помощь к Иловайскому отправить Бенкендорфа с Борисоглебским уланским полком и двумя орудиями. Уланы заняли чрезвычайно удачную позицию,– они сами обошли неприятеля, и стали как раз на пути наступления его к Араксу. Теперь ни атаковать казаков Иловайского, ни продолжать обходного движения неприятель уже не мог без того, чтобы не подвергнуться самому фланговой атаке. Нельзя было ему предпринять и решительного наступления против улан, так как казаки Иловайского брали его в тыл и могли отрезать от центра. Силы неприятеля на левом его фланге, таким образом, были парализованы.