Кавказские Дни. Парижские Дни.

Все мои мечты рухнули, когда Руслан женился на некрасивой, мужеподобной дочери садовника. Мне было тяжко поначалу, что «соперницей» оказалась такая уродина, я была огорчена его выбором. Но потом решила: он выбрал то, чего достоин, его выбор говорит о его уровне. Вот и слава Богу, что мы «расстались»!

После этой неудачи я еще не раз испытывала горечь неразделенной любви. Случилось, что мне стал мил русский паренек, друживший с Асадом и Али. Он был намного старше близнецов. Я выбрала его объектом своих воздыханий не только за красоту и стать, но и за образованность. Кроме того, он был инородцем, а это меня устраивало более всего. Ах, какой на нем был суртюк с блестящими металлическими пуговицами! Мне казалось, что фраза «Я так думаю.», которой он начинал разговор - признак высокой культуры и образованности, и никто не произносил ее с таким глубокомыслием. Когда парнишка понял, что я влюблена в него по уши, он загордился и стал приглядываться ко мне. Однажды, набравшись смелости, он ущипнул меня за руку. Это так меня взволновало! Но и это любовное приключение очень скоро закончилось, потому что паренек переехал с родителями в другой город.

Третья влюбленность была «двойной» - меня угораздило влюбиться в двух братьев одновременно. Оба были довольно хороши собой. Просто красавцы. Нет, я не была ослеплена чувством, они, действительно, были очень красивы. Подтверждение тому фотография, которую я до сих пор храню. Эта любовь принесла мне жестокие страдания - ведь я одинаково сильно любила обоих! Мои страдания усугублялись тем, что не имея возможности предпочтения, я с ужасом думала: чем же это завершится? По тем временам объективным концом влюбленности должен был стать брак. Но кого же предпочесть?! Я мысленно металась между ними обоими. Ислам допускает только многоженство. Положение было безвыходным. Как я могла выйти замуж за одного из братьев, забыть другого? Я лишилась покоя и сна. Меня преследовали воображаемые сцены сурового конца, трагических последствий. Но ничего не менялось. Пока я пыталась развязать этот сложный узел, произошло событие, которое изменило мой взгляд на мужчин, и интерес к ним пошел в ином направлении.

IV

Отец уехал в Москву. Его брат, Ибрагим, тоже отправился вслед за ним. Когда через 10 дней дядя вернулся, он привез нам неожиданное известие. За ужином семья собралась за столом. Подали баранину. И тут дядя Ибрагим заявляет:

- Ваш отец женится. Он хочет, чтоб Лейла поехала со мной в Москву на его свадьбу.

Сначала стало очень тихо. Но потом поднялся такой гвалт! Перебивая друг друга, родственники задавали вопросы:

- Кто родители девушки? - интересовалась сестра отца.

- Богаты ли они? - спрашивала другая.

- Чем торгует ее отец? - перебивала, чуть ли не крича, третья сестра. Бабушка была мрачна. Она хмурилась и молчала. Похоже, она кое-что знала.

- Девушка из бедной семьи, - ответил дядя Ибрагим.

- Что?! - возмутились мои тетки, ошеломленные ответом.

Но ответы на последующие их вопросы были еще более удручающими. Слава Богу, что девушка хотя бы мусульманка! Правда, оказалось, осетинка.

Самым большим недостатком было то, что отец девушки ничем не торговал. Как же так? Мужчина обязательно должен быть купцом: хоть нефтью торговать, хоть арбузами. Но, как оказалось, отец избранницы моего отца был простым инженером, инспектором на железной дороге, обыкновенным служащим. Правда, он состоял на государственной службе, но профессия была не из доходных. Его первая жена, мать Амины (моей будущей мачехи), умерла. Сейчас он женат вторично, на еврейке.

Тут бабушка рассудительно произнесла:

- Ну, что ж, евреи - хороший народ, достойный. Во всяком случае, гораздо лучше «нечистых» христиан.

Мы с жадным вниманием прислушивались к словам дяди Ибрагима, впитывая их, как пустыня капли дождя. Так значит, эта необычная семья живет в Москве. Отец девушки (их две сестры) воспитывал их в европейском духе. Когда дядя произнес эти слова, он значительно обвел глазами окружающих. Дядя все время старался усилить впечатление от своих слов, удивить всех. Когда это ему удавалось, очень гордился собой. Но родня и без того была обескуражена, больше молчала и вздыхала. Известие о свадьбе отца больше огорчило теток. Они восприняли его как траур. Оказалось, что будущий тесть нашего отца не довольствовался московским образованием своих дочерей и отправил их на учебу в Париж. Они жили там одни - да-да, одни! Тут наступила гробовая тишина. Ужас обуял души теток. Дядя Ибрагим ничего не знал о парижской жизни избранницы отца. Но его отношение к этому очень четко передавалось мимикой, жестами и тоном. Например, он говорил, что девушки в Москве часто видятся с творческими людьми (тут слышались взволнованные ахи-охи), по вечерам прогуливаются с мужчинами. При этих словах бабушка вдруг громко застонала. Ей дружно вторили дочери:

- Боже! Боже! - стонала бабушка.