Кавказские новеллы

Он сказал: замок был подарен отчизной первому из Драшковичей, и никаким временщикам, а только отчизне и ее народу он останется навсегда.

Справедливости ради, следует сказать, что много средств и сил вложила прежняя республика Югославия в то, чтобы обновленный замок, которому более чем полтысячи лет, возвышался во всем своём великолепии, оставаясь из века в век геральдическим символом обитающих в Тракошчане.

Так завершился один жизненный цикл, и вроде бы жизнь у подножья той горы продолжается по собственной спирали судьбы, однако, у Бога вершины и низины всегда связаны воедино, и никогда не знаешь, как отзовется эхом то или иное событие.

Мужской принцип Цветлина

Как не счесть в хорватской Адриатике всех островов, предполагают, что не менее двух тысяч, так не счесть и крошечных сел в Загорье.

Особняки и виллы владельцев, приезжающих для короткого отдыха в местность, которую считают анатомическими легкими Хорватии, здесь давно прозвали «викендами» – тенденция к западному воскресному отдыху.

Но Цветлин остался тем селом, где каждый дом – это единственный дом хорвата, живущего на земле прадеда, деда и отца.

У цветлинцев никогда не было собственных дворцов и вилл, правда, когда-то низкие бедные деревянные домишки, превратились в крепкие особняки с архитектурой, характерной для современного мира – мансарды, балконы, парадные входы.

Главное в Цветлине совсем не то, что в нём всего-то двадцать пять дворов, есть в горах села и поменьше. А то, что подраставшие здесь мужчины относились к женитьбе с явным предубеждением, и потому на ту пору, с которой всё началось, в Цветлине насчитывалось пятнадцать домов неженатых мужчин самых разных возрастов, и тенденция не ослабевала.

Было похоже, что это и есть то самое эхо проигрыша графини, спустившей внутреннее достоинство тракошчанцев в каньон, которые встречаются в этих горах.

Если бы не столь известная причина, можно было бы предполагать чьё-то грозное проклятье, павшее на всех.

Те из цветлинцев, которые всё же женились, ясно осознавали, что принимают на себя эту миссию только для продолжения цветлинского человеческого рода.

Остальные давали непонятно кому обет безбрачия. Постепенно могло создаться впечатление, что эти цветлинцы – аскетическая порода людей и беспорочная.

Единственно, что могло противоречить такому утверждению – цветлинцы пили крепкие напитки не хуже всех других, дома с друзьями или в баре, который называется здесь «гостильница».

По селу шла единственная дорога, очень извилистая, имевшая разную высоту над уровнем моря, вокруг которой и стояли все дома. В конце этой дороги, окончательно взмывавшей ввысь, стоял дом одинокого Штефана.

Чтобы отстроить себе новый дом на родительском участке, Штефан свободно ездил в разные страны и во времена единой Югославии. Работал в Италии, Ливии, Австрии и Швейцарии, со всеми сдруживался, при этом общался с каждым на его же языке. Но однажды все решительно забросил и возвратился домой.

В войнах и стычках при распаде Федерации на отдельные страны он не участвовал, потому что был противником любого кровопролитья, считая это всегда чьим-то грязным политическим делом, и потому, что любил Югославию как время своих лучших лет.

Его ближайший сосед и одноклассник Симон был женат на словенке. А из соседнего дома на спуске девушка, вышедшая замуж за серба, была вынуждена уехать в США, потому что в момент двухсторонней агрессии сербов и хорватов они с мужем не могли найти себе места ни в Сербии, ни в Хорватии. Штефан не был рад разрушению своей державы.

К тому же, в те годы несколько раз ему пришлось спасать каких-то людей, перемещавшихся через его край в Словению, чтобы попасть оттуда в другие страны. Это были люди бывшего социалистического лагеря, а в последний раз – отряд болгарских женщин, стремившийся выйти через Словению, чтобы устроиться в западных странах на любую работу и дать выжить своим детям и старым родителям.

Он выполнял свою работу в цепи, которая вела через северо-западную границу Хорватии, но не за деньги, а из сострадания гражданам рухнувших государств.

Не раз и не два приютил он беженцев в своём доме. Однажды дал им в руки охотничье ружьё и велел, если нагрянет полиция, бежать в горы, а если не успеют, то разбить этим ружьём огромное окно со стороны гор и принять на себя вид самовольно забравшихся сюда на ночлег, вконец уставших людей.

Этот вечер он просидел с друзьями в баре, втайне молясь за своих гостей, и все обошлось, иначе бы он не смог продолжить своё альтруистическое дело.

Возможно, именно в это время Бог более внимательно взглянул в глубину Брежанских гор и высветил Цветлин, и потому что-то начало происходить именно с того момента, когда Штефан принялся спасать многих людей.

К тому моменту он уже успел спасти свою собственную душу любовью к больной матери, будучи ей не только сыном, но и заменив дочь, уехавшую в Германию для собственного блага. Мать не хотела её больше знать, видя, как трудится за двоих преданный ей сын.