Кавказский дебют. От Екатерины II до Павла I

Спустя несколько дней Омар-хан беспрепятственно перешел реку Алазань и, не обращая никакого внимания на грузинское войско, запершееся в крепости, стремительно двинулся к Тифлису. Едва же Бурнашев двинул свои батальоны ему на пересечку к Авлабарскому мосту, как Омар сменил направление и ринулся в глубь Картли, неся смерть и опустошение. Паника, вызванная им, была столь велика, что грузинская конница, которую Ираклий хотел направить в разведку, отказалась ехать даже за самые большие деньги.

* * *

Тем временем аварский владыка Омар-хан уже подошел к границам Имеретии и обложил Вахань, замок князей Абашидзе, которые едва успели известить об этом русских.

– Бить марш-поход! Выступаем! – распорядился Бурнашев.

Батальоны скорым маршем двинулись на Вахань. В значительном отдалении за ними туда же направилось и грузинское воинство царя Ираклия.

Однако пока союзники шли по горным дорогам, Омар-хан обманом заманил к себе князя Абашидзе якобы на переговоры и, подвергнув жестоким пыткам, заставил сдать замок, после чего безжалостно вырезал всех его обитателей. Узнав об этом, Ираклий тут же развернул войско и удалился в Тифлис. Удивительно, но во всем происшедшем супруга Ираклия царица Дареджан Дадиани (в России ее величали Дарья Георгиевна) объявила виновными русских.

– Вся Грузия лежит в развалинах, чего не было со времен разорения ее Шах-Аббасом! Россия объявила нам свое покровительство, но даже не пытается оказать действенную помощь! – кричала она без всякого стеснения.

Мнение царицы разделяли многие князья. В столице явно зрел антирусский заговор. Теперь находящимся в Тифлисе солдатам и офицерам следовало уже бояться за свои жизни от местных горе-патриотов. Все чаще и чаще по ночам грузины стали исподтишка нападать на наши караулы, подстерегать и убивать одиночных солдат. Почти полностью прекратилось и снабжение провиантом.

– А что я могу! – разводил в бессилии руки Ираклий. – Когда не только мое окружение, но и семья настроена против вас и во всех бедах клянут вашу императрицу.

– Что же нам в таком случае делать? – спросил потрясенный беспомощностью царя Бурнашев.

– А что хотите, то и делайте, я умываю руки!

К чести светлейшего князя Потемкина, он нашел способ передать в Тифлис приказ вывести русские войска на пограничную линию. Обратный путь двух русских батальонов был тяжел. Пробивались с боями, уничтожая по пути все ранее построенные Павлом Потемкиным укрепления, дабы враги не могли ими воспользоваться.

Докладывая светлейшему о выводе войск из Грузии, Бурнашев положил перед ним внушительную стопку топографических карт.

– А это что такое? – поднял на полковника глаза удивленный князь.

– А это составленные мною карты Грузии, всех ее дорог, рек и ущелий, чтоб, когда мы вернемся туда, знали, куда и как следовать!

– Поздравляю тебя чином бригадира и назначением командиром карабинерного полка! – тут же принял решение Потемкин.

Между тем началась очередная русско-турецкая война, и российская армия сошлась с превосходящим противником в долинах Дуная.

Мы же попрощаемся со Степаном Даниловичем Бурнашевым. В скором времени он станет достойным и верным соратником великого Суворова. Отличится в сражениях при Фокшанах и Рымнике, получит Георгия 3-й степени и чин генерал-майора. Впоследствии Бурнашев будет губернаторствовать в Курске, станет сенатором. Последние двадцать лет проведет вдали от столичного шума в своем именье – селе Спасском Курской губернии. Из жизни старый воин уйдет в глубокой старости в 1824 году и будет предан земле на местном кладбище. Могила Бурнашева, к сожалению, не сохранится.

Увы, и эта уже вторая попытка России прочно утвердиться в Грузии окончилась неудачей. Однако враги радовались рано, так как набирающая с каждым годом все большую силу империя уже четко определила стратегию своего продвижения на юго-восток, и Закавказье значилось там первым пунктом. Оставалось лишь ждать, когда политическая обстановка на западных границах России позволит ей снова обратить свой взор за Кавказские горы.

Глава четвертая

Между тем большие перемены произошли в Персии, где к власти пробился уже знаменитый нам своим коварством бывший владетель прикаспийских провинций кастрат Ага Мохаммед-хан.

В мирное время большой армии Ага Мохаммед-хан не держал. Зачем попусту тратить деньги? При нем находился лишь корпус телохранителей в двенадцать тысяч человек, набранных из преданных мазендеранских каджаров, а также три тысячи всадников-рабов. Свои отряды телохранителей имел и каждый провинциальный губернатор. В случае войны шах издавал фирман и набирал армию, призывая племенных ханов и властителей провинций мобилизовать набрать нужное количество людей. Это были в основном сельские жители. Пехота была весьма презираема и использовалась как «пушечное мясо» или как вспомогательная сила. Конницу набирали из кочевых племен. Именно конница являлась главной ударной силой армии каджаров. Она прекрасно показывала себя в боях с другими азиатскими властелинами, но против регулярных европейских армий была абсолютно беспомощна.