Кавказский капкан. Цхинвал–Тбилиси–Москва

На оккупированной территории грузинские войска устроили массовый террор абхазов, русских и армян. В 1993 г. вышла «Белая книга Абхазии», где собраны десятки документов, перечислены фамилии убитых грузинами местных жителей. Открываю страницу навскидку и цитирую: «М.К. Джинджолия (избиение руками, ногами, автоматами, велосипедными цепями, имитация расстрела, угрозы абхазам выселением в Турцию с обращением оставшихся в рабство, присутствие при зверских пытках, которым подвергли гульрипшского милиционера – мегрела Т. Джаганджагава, отказавшегося принимать участие в уничтожении абхазов, прохождение „сквозь строй“ в драндской тюрьме и др.); Л.И. Топуридже (основная вина – санинструктор абхазского ополчения; в течение суток избивали, насиловали, расстреливали долго и мучительно – судмедэкспертизой отмечено множество огнестрельных ран с повреждением спинного мозга, влагалища, костей конечностей, костей носа, ушибы головы, отказывали в медицинской помощи, вызвав смерть наперекор сопротивлявшемуся гибели здоровому девичьему организму) и т. д.»

Из показаний работника «Гидропроекта» С.А. Жиба: «Был взят в плен у села Цугуровка… Взяв меня в плен, боевики начали хлопать в ладоши, танцевать и кричать, что поймали „абхазскую обезьяну“… Меня били постоянно, грозя автоматами увозили на мусоросвалку на расстрел, стреляли справа и слева, били опять, говоря „Война все спишет“. Затем вновь помещали в одиночную камеру. В день один раз давали кушать кусок хлеба и полмиски первого. Затем меня перевели в ИВС Сухумского УВД, где по очереди били его работники. Когда меня брали в плен, ударили саперной лопаткой по лицу, оставив глубокий шрам… Однажды пришел надзиратель с автоматом и сказал, что поведет меня на расстрел. Я ответил: „Часто выводите, а никак не можете расстрелять!“ Он повел меня на третий этаж, завел в кабинет, где находилась девушка в очках с Сухумского телевидения. Она стала беседовать со мной, спросила, кто я, и когда я сказал, что я абхаз, то она ответила: „Ты апсуа, а я – абхазка“. Она хотела, чтобы я ей сказал, что население заставили взять оружие, но я ответил, что добровольно пошел защищать Абхазию. Тогда она взяла дубинку у солдата и ударила меня по спине, а потом солдат (со знаком лейтенанта милиции) сильно ударил еще раз, в результате чего я потерял сознание. Мне сделали укол, и допрос продолжался… Журналистка все повторяла: „За что мы воюем – знаем, а вы за что воюете?“ И я всякий раз отвечал: „За Родину воюю“. В ответ шли новые оскорбления и побои…» [100]

Читаю далее: «В период оккупации разграблены все ведущие научно-исследовательские институты, разработки которых пользовались мировой известностью – Сухумский Физико-технологический институт, Институт экспериментальной патологии и терапии Академии медицинских наук России, Сухумский филиал Московского НИИ „Атолл“ и т. д. Разграблено и сожжено здание единственного в мире специализированного центра абхазоведения – Абхазского института языка, литературы и истории им. Д.И. Гулиа вместе со всей документацией, библиотекой, этнографическими, археологическими и антропологическими коллекциями, архивом персоналий, исторических документов, рукописей, фольклорных записей, фотоархивом и т. д. Разграблено и сожжено здание Абхазского государственного архива, в котором погибли сотни тысяч страниц уникальных документов, отражающих жизнь многонационального, в том числе и грузинского населения Абхазии. Как и Абхазский институт, госархив был окружен гвардейцами, залившими бензин в архивохранилище, а затем отгонявшими горожан, пытавшихся потушить пожар. Разграблены и сожжены базы и хранилища археологических экспедиций – всеабхазская (на Лечкопском плато), Тамышская и Цебельдинская, вместе с которыми погибли уникальные коллекции, отражающие замечательную культуру древнеабхазских племен и их разнохарактерные связи с соседними народами Кавказа, со Средиземноморьем и Европой» [101].