Кавказский рубеж. На границе с Тьмутараканью

Археология говорит о том же — арабские монеты на берегах Балтики сперва (в VIII веке) появляются в славянском Поморье, в начале следующего столетия — на Готланде и уж только потом, в середине IX века, появляются в Швеции. Причём найдено там пять тысяч монет-дирхемов. Много? А это, читатель, как посмотреть. Арабский путешественник ибн Фадлан сообщает, что русы-купцы делают своим жёнам низку-монисто с каждого…. десятка тысяч дирхемов капитала. И араб добавляет, что видел женщин со множеством рядов монисто на груди. Во ВСЕХ шведских кладах не набралось бы дирхемов и на половину такой низки. Заимствований из норманнского языка в торговой сфере в славянских наречиях не просматривается. Их, этих заимствований, в древнерусском языке вообще не так чтобы уж очень много. Норманнисты иногда вспоминают, что И. И. Срезневский, видный лингвист XIX века, насчитал таких заимствований десять слов (притом что датчане, тридцать лет владевшие частью Англии, оставили английскому языку в наследство десять процентов корней). Только вот после Срезневского в начале XX века видные норманнисты С. Н. Сыромятников и В. А. Мошин сократили список сперва до восьми, а там и до шести слов. А вот в скандинавских языках насчитывается более двенадцати слов, заимствованных у славян. И большая часть связана с торговлей. Тут и lodhia — лодья, судно (удивительно, но факт — не знаменитые мореходы-норманны дали славянам название корабля, но наоборот!), torg — собственно торг, что достаточно говорит о роли славянских купцов в Скандинавии; besman — безмен, предмет, в торговле крайне необходимый; silki — щёлк, один из самых ценных восточных товаров, sapul — седло, tolk — переводчик, по-древнерусски «толковин». Показательно, что скандинавы заимствуют славянское слово для переводчика, славяне же не знают норманнских обозначении толмача. Pitshaft — печать, также полезная для торговых сделок. Договор Игоря с греками 944 года говорит о серебряной печати, которую имели русские «гости» в Царьграде, в противоположность княжьим людям, пользовавшимся золотою. Да и письменное завещание, которое, согласно тому же договору, оформляли русы, также могло потребовать печати для заверения. И это ещё не всё, далеко не всё.

Далее уважаемый таможенный чиновник сообщает, что русы шли до Багдада на верблюдах. Тут опять-таки не вытанцовывается у норманнистов: дело в том, что скандинавское название верблюда латинского, книжного происхождения, чего, конечно, не было бы, если бы скандинавы напрямую общались с арабами и их «кораблями пустыни». Напротив, славянское «вельблуд» — явное переосмысление арабского названия зверя, этакая игра смысла и звука совершенно в духе лесковского «мелкоскопа» или щедринских «деликатов». Академик Рыбаков с советской сдержанностью предполагал, что название надо трактовать как «много ходящий», я же, со своей стороны, думаю, что арабское название вьючного животного «ебилун» направляло мысли русских торговцев в несколько другом направлении, вызывая озорные ассоциации, и корень «блуд» в названии животного надо понимать несколько по-иному. Кстати, другое доказательство непосредственной связи славян с Востоком — и отсутствия такой связи у скандинавов — тоже связано, некоторым образом, с животным, только не настоящим, а… шахматным. Я, конечно, говорю про слона. Дело в том, что во всей Западной Европе, и в Скандинавии в том числе, шахматы стали известны через арабское посредство. Ислам же фигур, изображающих живые существа, не жаловал, посему некоторые них сильно видоизменились и были в Европе переосмыслены. Неведомый и невиданный слон стал жертвой этих изменений — его сменил «епископ». Именно «епископы» стояли между королевской четой и «конями»-всадниками в норманнском шахматном наборе, найденном в 1851 году на норвежском острове Льюис. Именно о митрах католических архипастырей напоминают заострённые «головы» наших шахматных «слонов». Но их название сохранилось с более давних времён — на Руси фигурка «слона», изображающая именно слона, найдена в слоях IX века — века торговых операций описанных ибн Хордадбегом русских купцов — если они могли ходить в Китай, то и до Индии добраться могли тоже. А если это название в русском языке закрепилось — значит, такие путешествия дальних предтеч Афанасия Никитина не были ни малолюдными, ни редкими[25].

Ветхозаветный Валаам, говорят, не мог увидеть стоящего перед ним ангела, и его собственной ослице пришлось обратиться к недогадливому пророку, дабы он, наконец, прозрел. Но даже свидетельство слонов и верблюдов, боюсь, не поможет норманнистским валаамам узреть очевидную истину.