Кавказский след

Ежик безвольно качнул головой — говорить, радоваться, удивляться у него не было сил. Единственная мысль — о двухстах баксов, предназначенных на вечернее развлечение с пухлой бабенкой. Нет, он не страдал жадностью, проповедывал известную истину: как приходит, так и уходит. Да и глупо, получая в месяц три тысячи, переживать по поводу пропажи двухсот. Было до слез обидно за исчезнувшую мечту провести вечерок с торгашкой. Придется плестись домой. Возможно матери не удалось заманить очередного хахаля, сидит дома за бутылкой в одиночестве. Если так — Ежикк поделит с ней недопитую водку, потом очумелый заберется в свою комнату, более похожую на чулан, и утонет в черном омуте тяжелого сна.

— Ограбить успели? — не унимался толстяк. — Много взяли?

— Двести баксов.

— Ну, это мелочь, — весело воскликнул Оборин. — Займите у меня. При случае отдадите.

— Почему при случае? — воспротивился обрадованный Ежик. — Завтра же принесу. Будьте добры, ваш адрес…

— Понимаю — в вас говорит ущемленное чувство мужского достоинства… Ладно, так и быть — согласен. Только — никаких адресов. Встретимся, как раньше говорили, на нейтралке. Точнее, в семь вечера на этом самом месте.

— Господи, как же вы меня выручили!… Только, так я не могу, в наше время разбрасываться деньгами опасно. Вдруг со мной что-нибудь случится, — залопотал раскрасневшийся клерк, поспешно пряча баксы во внутренний карман куртки.

— Вы правы, дорогой друг… Ну, что ж, я не возражаю, напишите расписку. Так и так, дескать, получил двести долларов, которые обещаю возвратить. Когда возвратить — можете не указывать, чистейшая формальность.

Если бы этот разговор происходил в нормальной обстановке и Вадим не был взбудоражен недавним ограблением и страстным желанием овладеть женщиной, он непременно заподозрил бы неладное. Практически незнакомый мужик насильно втискивает в его руку немалую сумму денег, да еще требует расписки.

Наивный птенчик не понимал, что поступает он не по собственному желанию — по указке богатого «спонсора», что идея расписки почти подсказана ему. Охотно написал несколько строк на листке, вырванном из блокнота Оборина. Без указания от кого получены деньги и кому их следует вернуть. В точном соответствии с продиктованным ему текстом.

Пожав обеими руками твердую ладонь благодетеля, воспрянувший духом клерк бросился к комку. Он начисто позабыл о недавнем ограблении, о взятых в долг у симпатичного мужика баксах. В голове снова замелькали заманчивые, красочные картинки ужина на квартире у грудастой продавщицы.

А Оборин, бережно сложив драгоценную бумажку и спрятав ее в служебные «корочки», медленно отправился домой. Все идет, как по маслу, завтра болтливый Ежик выложит новому своему другу и спасителю самые потаенные секреты Голденбанка. В том числе, поможет нащупать причину убийства Басова.

Но свидание с банковским клерком так и не состоялось — утром следующего дня сыщика вызвали к начальству…

В Москве снова объявился Берицкий. Не то американец, не то немец. Вечером он позвонил на квартиру Хвостова и потребовал — именно, потребовал, а не попросил! — немедленной встречи. Как не юлил банкир, какие доводы не придумывал — ничего не помогло. Голос собеседника стал суше, в нем появились приказные нотки.

— Обстановка серьезная, поэтому — никаких уверток, дорогой Семен Семенович. Ожидаю Вас завтра в полдень возле входа в Третьяковку. Желательно без опозданий.

И встречаться с зарубежным финансистом не хочется, и отказаться невозможно. Похоже, российские банкиры превратидись в бесправных мальчиков на побегушках, которым за оказываемые услуги время от времени бросают долларовые подачки.

Но лучше быть «мальчиком», чем банкротом.

— Буду, — недовольно буркнул Хвостов и, не прощаясь, бросил трубку…

На этот раз не было ни исторических изысков, ни хвалебных песнопений. Как истый американец, Берицкий сразу, без вступления, перешел к делу. Вышагивал по залам мимо картин знаменитых художников, будто приценивался к каждой. И вполголоса инструктировал российского банкира.

— Деньги получили?

— Да… Позавчера.

— Когда отправляете… адресату?

— Видите ли, появились некоторые трудности. До их разрешения мы не можем…

Берицкий остановился, удивленно оглядел очкарика. Дескать, какие могут быть трудности, когда пересылка давно оплачена? Если они на самом деле имеются, а не придуманы изворотливым банкиром, то устранить их — дело российской стороны. Обязанность американцев — расплачиваться.

— Нужна помощь?

Хвостов смутился. Даже при полном отсутствии такого излишества, как совесть, он ощутил некоторое стыдливое неудобство. Позавчера они с Федосовым твердо решили: потребовать более высокой платы. Не наступила ли пора пред"явить соответствущий «ультиматум»? Но почему-то онемели губы и язык прилип к небу.