Кавказский узел

– Ты кто такой?

Магомед обернулся, включил фонарь на цевье – и окатил противника очередью.

Теперь быстро! Мотоцикл в лагере переделали, так что он теперь заводился без ключа. Магомед запрыгнул на мотоцикл, повернул рычажок – мотак чихнул и взвыл, приветствуя нового хозяина. Пришпорив его, Магомед понесся сквозь ночь, оставляя за собой крики и стрельбу курдов…

Следующий день он уже встретил в полевом лагере турецких войск.

Это… скажем так, это был не совсем войсковой лагерь, поскольку помимо собственно войск тут еще много кто был. Контрактники – это элита армии, потом призванные из запаса – эти старались не ходить на войну, гасились, как могли. Потом были Серые волки – это добровольцы, их использовали при зачистках курдских населенных пунктов, они в бой особо не рвались, только мародерствовали и издевались над мирняком, кололись наркотиками. Они же постоянно попадались на воровстве в лагере, у своих. И были они – боевики различных группировок, в основном ИГ и связанных с ИГ. Их посылали на самые опасные задания, потому что они были фанатики и искали смерти. Но они также участвовали и в зачистках вместе с волками[78]. Так как они подчинялись турецким спецслужбам, армейские офицеры их боялись и ненавидели. Они тоже не скрывали того, что придет время – и Турция может стать следующей в списке.

После того как Магомед вернулся, с ним захотел побеседовать сам Бекеш Онлар. Этот человек то появлялся в лагере, то исчезал, никто не знал, кто он такой, знали только, что он выполняет какие-то специальные задания, ездит по лагерям. До этого он никогда не ходил к Онлару лично, но замечал, что некоторые офицеры в лагере провожают этого человека взглядами, полными ненависти[79]. Вообще, отношения между турками были сложными, это было заметно невооруженным глазом.

Онлар – высокий, наголо бритый, с короткими, аккуратными усами – предложил присесть и налил кофе, что было поощрением к откровенному разговору

– Тебя зовут Мухаммед. Как Пророка?

– Да, эфенди.

– Это хорошо. Это твое настоящее имя? Отец так назвал тебя?

– Да, эфенди.

– Ты родом из Дагестана? Я был на вашей земле. Там очень красиво. Если бы не русские…

…

– Как тебе удалось уйти сегодня? Мы отправляли тебя на смерть.

– Волей Аллаха, эфенди. А смерти я не боюсь.

– Это хорошо. У тебя есть семья?

– Нет, эфенди.

– Это плохо. Можно помочь. Вот, посмотри.

Офицер жестом факира разложил на столе фотографии.

– Красивые, правда?

Фотографии были сделаны в Анжелике, самом роскошном клубе на берегу Босфора.

– Очень красивые девушки. Клянусь Аллахом, будь я помоложе и не имей трех детей…

…

– Если хочешь, я отвезу тебя в клуб. Хочешь?

Магомед помотал головой.

– Почему?

– Удаляйся от прелюбодеяния.

– Напрасно. Живем один раз. А вот, посмотри…

Офицер достал новые фотографии.

– Это жилой комплекс Махмутлар в Алании. Посмотри, какие красивые квартиры.

…

– Есть однокомнатные, двух– и трехкомнатные. Специальные квартиры для тех, кто переселяется в Турцию из-за гонений на ислам, для мухаджиров. Там будут жить только правоверные, там есть мечеть и исламский лицей для детей. Хочешь, съездим, посмотрим? Одна может стать твоей.

Магомед мотнул головой.

– Там хорошо. Ты знаешь Москву?

Магомед кивнул.

– Хорошо знаешь?

Еще кивок.

– Там у тебя есть кто-то, кто укроет тебя? Может, девушка.

Магомед кивнул – но только чтобы офицер отстал.

– Это хорошо. Ты сражаешься за свободу своей земли, Магомед?

– Я сражаюсь за ислам.

– Это хорошо. Но Дагестан должен быть свободным от кяфиров?

Кивок.

– Ты хорошо стреляешь, верно?

…

– Нам бы хотелось, чтобы ты поехал в Москву. Там ты сможешь выстрелить?

Магомед покачал головой.

– Почему?

– Разве там джихад?

– Джихад везде, где кяфиры. Ты понимаешь, что мусульмане всего мира не смогут быть свободными, пока есть Русня?

…

– Русисты много столетий угнетали мусульманские народы. Только с падением Русни многое начнет меняться. Мы хотим, чтобы ты сделал выстрел. А потом вернулся. Мы дадим тебе турецкий паспорт и квартиру.

– Я в розыске, эфенди. ФСБ.

Офицер зло прикусил губу.

– Хорошо. Мы проверим, так ли это. Иди.

Выйдя из здания штаба, он услышал крики. Они доносились с того места, где стояли машины Серых волков.

Магомед подошел ближе. Несколько Серых волков развлекались, как они это умели. В клетку запирали мать, отбирали у нее грудного ребенка и начинали тыкать его ножом. Сегодня представление давал Ислям, он протыкал ребенка не ножом, а тонкой заостренной вязальной спицей, стараясь не повредить внутренние органы, чтобы ребенок не умер. Его мать, курдка, бросалась на стенки клетки, билась головой, грызла стальные прутья и выла, в ней уже не было ничего человеческого. Окружившие место потехи турецкие солдаты и боевики Серых волков обсуждали происходящее, ржали…

Магомед сплюнул, сказал негромко:

– Да обрадует вас Аллах тяжким наказанием, – и прошел мимо…

Слова Магомеда оказались пророческими. Тот офицер больше не вернулся в лагерь – просто не смог. Через несколько дней в стране произошла неудачная попытка военного переворота, после чего началась гражданская война.

Чаша злодеяний все же переполнилась.