Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга I, том 1-2

Другой случай. На Кубани, близ Баталпашинской переправы, два горца, залегши в лесу за колоду, пол дня перестреливались с сотнею донских казаков Аханова полка; несколько людей и лошадей были убиты и ранены, и эта история долго бы тянулась, если бы не подоспели линейцы, которые, выманив у неприятеля выстрел, прямо на них бросились.

Бывало, что в схватке казаки ударяли тупым концем пики в голову и, ошеломив горца, вязали и брали в плен; но образумившийся пленный убивал или сам себя, либо других.

Зато, когда черкес попадался в злодеении и был присужден к прогнанию сквозь строй, которое горцы называли кизик-чекмень (красный кафтан), то ожесточенные солдаты били их не на живот, а на смерть, и редко которые выдерживали наказание, хотя бы и не много раз следовало пройти.

Мы уже заметили о крайне ограниченном составе чинов тогдашняго управления.

Адъютантам Глазенапа была бездна работы: они бывали в своих квартирах только ночью, потому что почти целый день проводили у начальника, где было положено всегда обедать и за столом разливать суп! Так уже водилось… Ученье, бумаги, посещение лазарета, музыкантской, унтерштаба и посылки с приказаниями по городу занимали все время. В канцелярии работали беспрерывно.

Все эти занятия по службе постоянно отправлялись в мундире, в белых лосинах и ботфортах, с шляпою в руке и саблею при бедре. Такая форма соблюдалась и у Глазенапа, где беспрерывно случался генералитет и высшие чины; иначе быть почиталось неприличным; и тогда все это почиталось нимало не затруднительным.

Вечером отрапортовав о состоянии частей, адъютанты должны были стоять, когда начальник лежал в вольтеровских креслах и, приняв приказания, должны были выслушивать историю о графе Петре Александровиче Румянцеве, о сражении под Кагулом и проч., что они слушали каждый день в продолжение нескольких лет. По пробитии 10-ти часов, адъютанты были отпускаемы и, забежав в канцелярию, летели к знакомым отвести дух.

В тогдашнем обществе в Георгиевске был обычай, что ни одна дама не могла обходиться без чичизбее и кандидата на случай отлучки. Потому молодым офицерам было весело. Танцовали иногда до шести и семи часов утра, и играли – только не в карты, а с дамами, бывшими всегда любезными и без церемонии.

В это время на всей линии был один только офицер Генеральнаго штаба, поручик Розье, который находился при всех экспедициях.

Остановимся на этом оригинале, давным давно забытаго типа тогдашних квартирмейстерских офицеров, всеми при том уважаемому и любимому.

Георгиевск крепость Святого Георгия

Розье носил мундир с признаками едва заметными, какой он части, кожаный картуз, бурку и ногайку. Лошадь ему служила по очереди от казаков; так он выступал и в поход, какой бы продолжительный не был; дома же ему оставлять было нечего. При беспечной и цинической жизни, это был офицер способный и распорядительный и отчаянной храбрости. Он в походе всегда с казаками впереди и первый в огне; везде успевал – и в боковых цепях, и в арриергарде; на месте же расставлял пикеты, учреждал разъезды и вразумлял казаков кратко и ясно. Ночью несколько раз вставал и осматривал цепь, а потому спал урывками и никогда не имел своей палатки, но приходил к кому-либо из офицеров невидимкою и, завернувшись в бурку, ложился на сырую землю и спал.

Розье многих удивлял такими нечаянными ночными посещениями, но преимущественно выбирал хозяина, у котораго мог найдти пунш, весьма им любимый. Казаки называли его: «Розьев птица», а прочие же, имея нужду подозвать его к себе, не называли его никогда Розье, – да и бесполезно было бы, потому что, находясь всегда в какой-то пассии, он никак бы не услышал, – а кричали «пунш!» Тогда он оглядывался, поднимал голову и галопировал пополам с иноходью на своей лошадке. Розье действительно служил отлично, на виду всех, нескончаемые годы, в одном и том же чине, и на особенныя награды не рассчитывал.

Оканчиваем эти рассказы, думая, что успели дать понятие о состоянии линии во время командования Глазенапа[7].

Несчастное происшествие на Беломечетском посту, где кабардинцами были вырезаны казаки, и другие приключения на линии вынудили князя Цицианова послать в Большую Кабарду отряд войск, под начальством Глазенапа, для наказания кабардинцев и восстановления между ими, по прежнему, родовых судов.

Григорий Иванович сам считал это необходимым. По его мнению[8], все случившияся на линии происшествия от нападения хищников показывали необходимость жестоко наказать их и вселить в них страх, потому что на азиятцев человеколюбие и амнистия не производят ничего добраго: они принимают это за знак слабости и трусость.

3-го мая 1804 года из Прохладной войска переступили границу, переправясь чрез реку Малку.