Казачество. История вольной Руси

В столице казаки о своих планах умолчали. Жаловались, что в прошлом году не было жалованья, что в порубежных городах «целовальники стали брать пошлины с казаков», что «многие орды на нас похваляются, хотят под наши казачьи городки войной приходить и наши нижние городки разорить, а у нас свинцу, ядер и зелья нет». Почему не прислали жалованья, неизвестно, а пошлины брали еще по приказу Филарета. Но станицу в Москве встретили благосклонно. Пошлины царь отменил, жалованье отпустил. Его повез дворянин Степан Чириков, который должен был встретить ехавшего из Турции посла Кантакузина. А Каторжный, оценив теплый прием, остался, надеясь выпросить еще и прибавку к жалованью.

Тем временем низовцы бросили клич по всем «верховым городкам и по всем речкам» — собраться в Монастырском городке. Но оговаривалось, что дело сугубо добровольное, и «нетчикам суда и расправы не будет». На круг прибыло лишь 4 тыс. — самые крутые и отчаянные. Однако на Украине как раз было подавлено восстание Сулимы, катились репрессии, и тысяча запорожцев решила вообще бросить родные края, уйти на службу к персидскому шаху. Когда проходили через Дон, их пригласили участвовать в предприятии, и они согласились. Круг приговорил «добывать Азов» и избрал атаманом Михаила Татаринова. Стали делать штурмовые лестницы, готовить пушки, снимая с лодок и стен городков. Тут-то и прибыл на Дон Фома Кантакузин со свитой. Казаки опасались, что он заметил их приготовления, и арестовали. А от царя приехал Чириков с жалованьем. Стал доказывать, что с дипломатами так поступать негоже. Но ему ответили, что «Фомка не посол, а лазутчик», и отпустить отказались.

Чириков отправился обратно в Москву и доложил о замыслах донцов. Но… царь и правительство Черкасского предпочли сделать вид, будто по-прежнему пребывают в неведении. Каторжному отпустили дополнительное жалованье, «зелье ружное да пушечное и пушечные ядра», и повез его тот же Чириков! Которому было велено остаться при казаках в качестве военного наблюдателя. Каторжному разрешили и вербовать добровольцев. Правительство просило лишь не принимать беглых, да и то не слишком настойчиво. Когда воронежский воевода намекнул, что к атаману примкнули не только вольные, но и холопы, Каторжный отрезал: «Беглых выдавать не велено!» То есть Москва негласно поддержала предприятие. Оно как нельзя лучше соответствовало планам правительства, отвлекало татар и турок, позволяя начать строительство засечных черт [207]!

А задержанный Кантакузин и впрямь разобрался, к чему готовятся казаки. Отправил несколько писем в Азов, привязывая их к чурбакам и пуская по реке. Послал слуг пробраться к татарам и ногайцам, именем султана приказывал идти на выручку Азову. Одного из гонцов перехватили на Аксае, надзор за послом ужесточили. 19 апреля казаки выступили — 4 тыс. двинулись на лодках и по берегу, два конных отряда были высланы заслонами в стороны Тамани и Крыма. Отряд на стругах вышел в устье Дона, блокируя Азов с моря. Но турки успели изготовиться к обороне, при подходе казаков янычары стояли на стенах «в стройном чине». Когда осаждающие принялись строить лагерь, азовцы насмехались: «Сколько вам под Азовом не стоять, а его вам как ушей своих не видать». Казаки попытались штурмовать, но были встречены ружейным огнем, артиллерией, защитники лили кипяток и расплавленное олово. И атака захлебнулась. Виновными сочли Кантакузина и его толмача Асана. Обвинили в том, что они предупредили гарнизон, притащили на круг и убили, после чего отпели молебен и окропили табор святой водой. Но настроение стало неуверенным, некоторые казаки сочли, что ничего не получится, опасались подхода турецких подкреплений и предлагали отступить.

В это время Каторжный привел 1,5 тыс. подмоги, прибыл и Чириков с боеприпасами. Это подняло дух. И раз уж не удалось взять город нахрапом, донцы приступили к правильной осаде. Обкладывали крепость шанцами по всем правилам военного искусства, приближались к стенам апрошами (зигзагообразными траншеями). Шли бои в степи. Конные заставы, выставленные на «крымскую» сторону, обнаружили татарский загон, возвращавшийся из набега на Русь, разгромили его и освободили 300 пленников. А из Темрюка и Тамани послали на выручку Азову 4 тыс. конницы. Казаки узнали об этом, собрали свою кавалерию на р. Кагальник, внезапно напали на врагов и рассеяли. Более серьезных попыток помочь осажденным не было — Турция воевала с Ираном, и ее армия завязла под Багдадом. Рассчитывали, что Азов сам отобьется, казаки подступали к нему не в первый раз. Осада длилась 2 месяца. Донцы возвели батареи. У них было 90 орудий, по большей части легких. Но били метко, и несмотря на превосходство турецкой артиллерии, дуэль с ней казаки выиграли: «Башни многи и стены из пушек поразбивали. И окопались… около всего града, и подкоп подвели». Подкоп предназначался для мины, руководил ее устройством «немец Иван Арданов». Может, наемник Смоленской войны, прибившийся к казакам. А может, и Москва тайком прислала специалиста.