Казачество в 1812 году

Врачи вынуждены был срочно сделать раненому ампутацию ноги. Операция ему была проведена в походной палатке атамана Матвея Платова и в присутствии его старого боевого товарища. Рана оказалась смертельной, и после 14 часов мучений, на следующий день 25 августа, Иван Козьмич Краснов скончался.

…Мемуарист С. Н. Глинка, автор «Из записок о 12-м годе» рассказал о гибели прославленного донского военачальника И. К. Краснова, которому прочили блестящее будущее на полях брани, в еще не достигшей своего апогея Отечественной войне 1812 года:

«За несколько дней до битвы Бородинской убит был под Колоцким монастырем донских войск генерал-майор Иван Кузьмич Краснов первый, который, за отъездом М. И. Платова в Москву, занял место его…

За отсутствием Платова Краснов начальствовал в авангарде донскими полками на высотах Колоцкого монастыря. Жестоким огнем действовали неприятельские и русские батареи; Краснов молнией перелетал с одного крыла на другое пуд тучею пуль, картечи и ядер. Его приметили с французской батареи и направили роковой удар.

Умирающий герой, увидя внука своего, есаула Гладкова, недавно прибышего с Дона, с лаской сказал: «И ты здесь, очень рад, ты будешь мне нужен». В стенах монастыря тотчас отыскали лекаря. Но раненая нога так была раздроблена и измята, что невозможно было перевязать.

Между тем конница неприятельская усилилась с левого крыла, по малолюдству полки наши отдалялись. В то же время с ближайших батарей густо летели ядра. Надлежало спасать раненого не от смерти, а от плена. По дороге к Бородину дали отдохнуть Краснову, где, встретясь с генералом Иловайским пятым, (он) сдал ему начальство и сказал: «Отражай! Гони неприятеля, и я радостно умру!»

Немедленно препоручено было есаулу Гладкому препроводить Краснова в главную квартиру и отыскать знаменитого врача Виллие. Отнятие ноги сделано под открытым небом в присутствии Барклая де Толли и Платова, возвратившегося из Москвы. Война двигалась к Бородинским батареям. Раненый Краснов страдал и терпел. Один только раз, несколько поморщившись, сказал Гладкову, который поддерживал ему голову: «Скоро ли это кончится?» – «Скоро!» – отвечал Гладков. – «А нога где?» Внук замолчал. На окровавленном ковре перенесли Краснова в квартиру Барклая де Толли.

Между тем пушки гремели беспрестанно. Как будто бы пробуждаясь от тяжелого сна, умирающий герой спрашивал: «Что делают наши?» Гладков отвечал: «Дерутся». – «Кто кого бьет?» – «Наши!» – «Хорошо ли?» – «Как русские!» Вдруг гусарский офицер, вбежал в комнату с ложной вестью и сказал: «Даву убит!» – «Слава богу! – воскликнул Краснов, – он был злой человек! Приподнимите меня, – продолжал он, – я сам хочу посмотреть, что делают наши». Ему отвечали: «Наши бьют французов». – «Слава богу! Дай бог!» Тут хотел он перекреститься, но правая рука уже была неподвижна. Краснов скончался через четырнадцать часов после раны…»

…Казачьего генерала похоронили 27 августа при скоплении многотысячной толпы москвичей, провожавшей его в последний путь, на кладбище Московского Донского монастыря рядом с могилой атамана Иловайского, давнего его боевого соратника. Для современников это было запоминающимся событием начала той большой войны, какой стал для россиян Русский поход императора французов.

Краснов 1-й в Отечественной войне 1812 года оказался единственным казачьим генералом, павшим на поле брани. Хотя раненых и перераненных набиралось много. После гибели в «Русском вестнике» о нем была напечатана большая статья с портретом. Такой чести тогда удостаивались немногие.

В российском обществе, в русской армии говорилось, что на войне за Отечество пал воин, который в молодые годы был «отмечен вниманием самого генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, графа Рымникского, князя Италийского». Почести павшему военачальнику отдавались во всех слоях российского общества, что говорило о его популярности.

Это была оценка личности атамана Бугского казачьего войска и его деяний не только в отражении нашествия полчищ Наполеона Бонапарта на Россию, но и доблести в других военных кампаниях. Ими послужной список Краснова 1-го, как, впрочем, и почти всего донского генералитета 1812 года, был действительно богат.

Память о Иване Козьмиче Краснове в русской армии и казачестве хранилась свято. 26 августа 1904 года «в вечное сохранение и напоминание о командирах, водивших казачьи полки к победам, 15-му Донскому казачьему полку было присвоено имя генерал-майора Краснова 1-го.

Полк комплектовался призывниками с Верхнего Дона – Усть-Медведицкого округа. «Красновцы» гордились полковым Георгиевским знаменем. Эту святыню они получили как правоприемники Донского казачьего Карпова полка. Казаки носили на головных уборах знаки отличия за Русско-турецкую войну 1877–1878 годов, отличившись при освобождении славянской единоверной Болгарии от османского ига.