Казачество в 1812 году

Под Молодечно, в одной миле от Беницы, на отступавших французов обрушилась «банда казаков Ланского» числом в 600 всадников. Нападавшие отбили почти весь обоз неприятельской колонны, перебив или обратив в бегство его охрану. В плен едва не попали генералы Пино и Фонтан, ехавшие в одной карете. Однако группа стрелков с «поразительной отвагой и энергией» смогла защитить карету с «ее содержимым» от казаков.

Плененным казаками после Березинской переправы мог оказаться и герцог Реджио маршал Н. Ш. Удино, еще не оправившийся после полученного ранее ранения. Дело было в маленьком местечке Плещеницах, где скопились «одиночки»-дезертиры, партии раненых и обозы, отправленные вперед от разбитых корпусов. Охрану маршала Франции составили в тот день полтора десятка офицеров, шесть конных егерей из личного конвоя Удино и несколько рядовых штабных служителей. Всего набралась команда человек в тридцать вооруженных людей.

Казачий отряд с двумя пушками на санях ворвался в местечко неожиданно. В Плещеницах началась обычная в таких случаях неразбериха, в которой казаки «чувствовали себя как рыба в воде». Маршала Удино (которому пришлось взяться за пистолеты) и его защитников спасло то, что нападавшие не сразу обратили внимание на одинокий дом с крепкими «заборами», стоявший у самого елового леса. «Битва» у дома с «армией пик», в который было направлено несколько пушечных выстрелов, закончилась вполне благополучно для сборной воинской команды французов. К местечку подошел многочисленный отряд вестфальцев, которым командовал герцог д´Абрантес, и казаки, гораздо меньшие числом, покинули местечко.

За Березиной император Наполеон окончательно расстался с мыслью о «польских казаках», которым «предстояло» отбить летучий корпус Платова от остатков главных сил Великой армии, побывавших в Москве. Поэтому во французских мемуарах эту часть войск Бонапарта часто называют «московской армией». В Молодечно его ожидало сразу 14 парижских эстафет, в том числе депеш из Герцогства Варшавского. Вести оттуда удручающе подействовали на венценосного полководца, о чем свидетельствовал маркиз Арман де Коленкур:

«…О польских казаках не было даже и речи. Герцогство Варшавское было истощено, особенно в денежном отношении, и император, который старался тратить как можно меньше денег, лишился из-за этого польских казаков, на которых он рассчитывал и которых он каждый день ожидал встретить».

Оставляя вконец деморализованные остатки Великой армии и отправляясь через Вильно в Париж, император Наполеон говорил своим приближенным о том, что русская армия на своих границах получит серьезный и быстрый отпор. При этом Бонапарт не раз упомянул о «жалких арабах Севера», так потрудившихся в истреблении его доселе победоносной армии Французской империи:

– Вы же знаете хорошо, как и я, что нашим отставшим по пути войскам наплевать на казаков, идущих за нами…

– Я уже видел, как Польша вооружает своих крестьян, чтобы прогнать казаков в Россию, в ее снега…

– Наша пехота, лишь только она поест досыта, будет презирать морозы и еще до истечения двух недель далеко прогонит казаков…

Наполеону с его маленьким кавалерийским эскортом откровенно повезло: он незаметно в ночи пронесся по местам, где уже действовали передовые казачьи партии. Его отъезд от остатков Великой армии, которой было уже суждено не возродиться, в русской армии, в летучих казачьих отрядах узнали не сразу. Быстрее об этом узнали в рядах армии французской, на что реакция была не однозначной. В любом случае венценосный полководец бросал (не оставлял) остатки разбитого войска, собранного с пол-Европы для войны с Россией.

О таком неоднозначном поступке Бонапарта говорили тогда и говорят сегодня разное. К примеру, мемуарист Пьон де Лош, верный присяге и долгу офицер гвардии, командир двух батарей дивизии генерала Морана, достаточно резко отозвался о бегстве от армии императора французов: «Таким образом, египетский дезертир – дезертировал и из России. Он покинул нас в нашей несчастной судьбе».

Император Наполеон отправился из России в Париж не просто инкогнито, а на странном для любого француза поезде, состоявшем из трех саней. В самом начале бегства его сопровождал небольшой конный конвой из французов, поляков и неаполитанцев.

Судьба хранила Бонапарта в Русском походе. В самом его конце кортеж императора в деревне чудом разминулся с казаками, отряд которых умчался в другую сторону за час до того, как через селение проехали трое саней, полных людей, закутавшихся во что придется. Таким образом, казаки-донцы упустили самый большой трофей Отечественной войны 1812 года.

В Ошмяны небольшой санный поезд Бонапарта прибыл как раз в то время, когда подошедший к городку партизанский отряд, состоявший из гусар и казаков, ворвался на его окраину. Налет не удался, поскольку в Ошмянах стояли остатки дивизии генерала Луазона и «безлошадная» неаполитанская кавалерия. Партизаны отошли из городского предместья, заняв соседнюю возвышенность, куда вскоре прибыли расчеты конных орудий.