Казачество в 1812 году

К середине августа казаки стали «ходить в партизанах» по вражеским тылам и коммуникациям Великой армии. 16 августа казачья партия из отряда генерал-адъютанта Ф. Ф. Винценгероде у Поречья совершила нападение на авангард 15-й пехотной дивизии генерала Доменико Пино из 4-го корпуса Великой армии, двигавшейся к городу Витебску. В плен было взято 115 человек. Перед этим Пино целую неделю безуспешно действовал против отряда Винценгероде.

16 августа на место атамана Платова начальствовать арьергадом был назначен генерал-лейтенант П. П. Коновницын, раненный в Смоленске в правую руку. Сильно «напиравший» маршал Иоахим Мюрат был вынужден вести бой перед Вязьмой до ночи, после чего русские вновь отступили, теперь уже к Цареву-Займищу, не давая себя по дороге ни обойти, ни взять в кольцо. Опустевший город Вязьма горел так, что наполеоновцы даже не пытались проехать по его улицам среди пылающих домов. Ветер срывал с пожарища облака пламенеющих искр, а улицы были усыпаны горящими головешками.

Мюрат приказал своим войскам, кавалерии и пехоте, идти в обход Вязьмы с известной осторожностью: он всерьез опасался налетов казачьей конницы на те части авангарда, которые в поисках крова и провианта с фуражом удалялись от Смоленской дороги. Маршал империи теперь каждодневно получал известия о нападениях на отряды фуражиров и безжалостном истреблении «французских бродяг», то есть мародеров Великой армии.

Наполеоновские войска стали «теряться» на Смоленской дороге в силу самого непредвиденного обстоятельства. Противник в лице казачьих партий и местных крестьян стал спиливать верстовые столбы вдоль дороги, таким необычным образом вредя подходившему врагу. Спиленные или срубленные столбы, разумеется, на месте не оставлялись.

Теперь командирам походных колонн корпусов Великой армии приходилось выставлять на дороге конные ведеты (посты) вместо верстовых столбов. В противном случае колонны, чаще всего не имевшие проводников или имевшие не слишком надежных, могли просто-напросто заблудиться в темное время суток, что и не раз случалось. Как, к примеру, заблудился близ Смоленска целый армейский корпус генерала гусар Жюно.

Была и другая «напасть» на французов по пути к Москве, начиная от Смоленска. Казачьи партии арьергарда старательно истребляли (сжигали) любые мосты и мостики через водные преграды. Неприятелю приходилось в летний зной заниматься построением «разоренных» мостов, что изнуряло его. Движение походных колонн Великой армии возобновлялось только после того, как переправа через водную преграду восстанавливалась и обеспечивалась ее достаточная защита.

Французский мемуарист Комб, описывая перипетии неудачного преследования Великой армией противника, отходившего все дальше и дальше в глубь России, сделал интересную запись, датированную 5–6 сентября:

«Русская армия… прикрывала свое отступление частой цепью стрелков, составленной из казаков, калмыков и башкир. Последние были вооружены луками и стрелами, свист которых был для нас нов, и ранили нескольких из наших стрелков. Шея лошади капитана Депену, из моего полка, была пронзена под гривой одной из этих стрел, имевших приблизительно четыре фута в длину. Мы убили нескольких башкир, и я никогда не видал более безобразной расы людей».

Начальный период наполеоновского Русского похода не сразу убедил императора французов, плеяду его блистательных маршалов и в первую очередь маршала Иоахима Мюрата в том, что их тактика ведения войны против казачьей конницы успеха не имела. Если посмотреть на события июня, июля и августа 1812 года, то вырисовывается, с одной стороны, любопытная, с другой стороны – правдивая картина. Великая армия почти всегда выставляла против иррегулярной конницы армии России свою легкую кавалерию в лице улан, гусар, конных егерей, шеволежеров (легких конников) и шеволежеров-пикинеров. Так маршалы империи желали уравнять шансы своих легкоконных дивизий и бригад с отрядами казачьей конницы и, прежде всего, с платовским летучим корпусом.

В Великой армии легкая кавалерия составляла значительную силу, хотя численно и уступала тяжелой кавалерии (карабинеры, кирасиры, драгуны). Ее основой являлись французские полки: 6 гусарских, 17 конно-егерских и 9 шеволежерских-пикинерных. К ним следует добавить три полка гвардейской кавалерии: один конно-егерский и два шеволежер-пикинеров.

Не менее многочисленной была легкая кавалерия иностранных контингентов наполеоновской армии. Она состояла из 14 гусарских полков (2 польских, 2 вестфальских, один саксонский, один баденский, 4 прусских и 4 австрийских), 14 шеволежерских (6 баварских, 3 саксонских, 2 вюртембергских, 2 австрийских и один гессенский), 12 уланских полков (10 польских, один прусский и один бергский), 7 конно-егерских полков (3 польских, 2 итальянских и 2 вюртембергских) и 2 шеволежерских пикинерных полков (саксонский и вестфальский).