Казачество в Великой Смуте

Любопытно, что уже к началу 1612 г. вокруг Марины собралась группа католических попов и монахов. Причем все «латаны» были весьма «компетентными», как на подбор. К примеру, итальянский монах Джованни Фаддеи ранее долго жил в Персии. Это он надоумил Заруцкого предложить персидскому хану начать войну против Московии. Фаддеи вошел в состав посольства «царя Ивана Дмитриевича» и отправился к шаху Аббасу. Там он и остался, а затем вернулся в Европу. Любопытно, что Фаддеи позже писал, что московиты жестоко пытали отца де Мелло и Варвару Казановскую, заставляя принять православие, но они остались верны католицизму. Подлинные же отчеты Фаддеи римскому папе до сих пор хранятся в секретных архивах Ватикана.

Не менее интересной фигурой является и чернец Николай. Николай де Мелло родился в Португалии, в Испании он вступил в орден святого Августина. С 1578 г. жил в Мексике, бывшей тогда испанской колонией, через пять лет Николай перебрался в другую испанскую колонию — на Филиппины. Там он обратил в католичество молодого японца, который стал его помощником и сопровождал в дальнейших скитаниях. Николай и его помощник долго скитались по Индии. В Персии они присоединились к английскому посольству, возглавляемому Антонио Ширли. Обратно посольство Ширли возвращалось через Россию, но Николай с напарником почему-то решили остаться в Москве. Вскоре два иностранца-нелегала, один из которых был едва ли не первым японцем, оказавшимся в России, были схвачены стрельцами. На допрос их отправили не в Разбойный приказ, а в Посольский приказ. У Николая, назвавшегося «ишпанской земли чернецом», были найдены грамоты персидского шаха к папе римскому и испанскому королю.

На всякий случай «ишпанца» и японца царь Борис велел отправить в места не столь отдаленные. Шесть лет монахи провели в камерах-кельях Соловецкого монастыря. Лжедмитрий I приказал даровать свободу бедным августинцам. Но пока те добирались до Москвы, на престоле оказался Василий Шуйский, придерживавшийся несколько иных взглядов на католических агентов. По царскому указу августинцев заточили в Борисоглебский монастырь близ Ростова. Первое время их строго держали в кельях, а потом стали выпускать на прогулки. Как мы уже знаем, Шуйскому стало не до них, а митрополитом Ростовским был Филарет (Федор Никитич Романов), с разрешения которого дружки получили возможность даже покидать пределы монастыря. В то время для русских монахов считалось незазорным ходить по окрестностям и собирать милостыню. Вспомним замечательную пушкинскую сцену в корчме у литовской границы. Вот и стали августинцы собирать милостыню. Кстати, в заточении де Мелло не терял зря времени и научился говорить по-русски почти без акцента. Но бродить по окрестностям ему, видимо, надоело, а может, и мало подавали, и побрел страдалец в Ярославль, прямо во двор, где жил Юрий Мнишек с дочерью. Охрана даже не обратила внимания на бродягу-монаха — десятки таких попрошаек таскались по улицам Ярославля. Но у пана Юрия глаза на лоб полезли, когда монах властной рукой отклонил медяки и попросил пана передать папе римскому сведения величайшей важности.

Между ярославскими сидельцами и узниками Борисоглебского монастыря завязалась оживленная переписка. Де Мелло оказался поразительно хорошо осведомлен о дворцовых интригах в Москве, о боевых действиях царских войск против Ивана Болотникова и о прочих государственных делах. Но лучше всего августинец знал ситуацию в верхах православной церкви, что служит косвенным указанием на источник всей его информации. Однако где-то де Мелло допустил промах, и московские власти переводят августинцев в Нижний Новгород под строгий надзор.

Где-то в конце 1611 г. де Мелло удается бежать из Нижнего. Что стало с японцем, я не знаю, но чернец Николай объявился в Коломне, где был радостно встречен царицей Мариной. С тех пор де Мелло был неразлучен с Мариной и последовал за ней в Медвежий городок.

Что же касается остальных «агентов» в рясах, они незаметно исчезли еще в Астрахани накануне 12 мая 1614 г. Как скромно заметил Валишевский, «прочие монахи, по-видимому, разбежались раньше».

6 июля 1614 г. караван стругов с пленными прибыл в Астрахань. Там Марину и Заруцкого разлучили и срочно отправили вверх по Волге в Казань. При перевозке пленников, говоря газетным штампом, были предприняты беспрецедентные меры безопасности. Их везли на двух отдельных караванах судов. Марину с сыном сопровождало 600 стрельцов, а Ивана Заруцкого — 350. При нападении больших сил противника охране было приказано немедленно убить пленных, включая ребенка. Из Казани пленников сухим путем отправили в Москву.