Казачья трагедия

Штаба также, немедленно, сворачивать свою работу и выезжать вместе с ним в Румынию.

На вопрос г. Адмиралова, а как-же поступить с Войсковым Штабом и Пох. Атаманом, он ответил, что ему с ними, сейчас, «не по пути». На это Нач. Криворожск. каз. Штаба заявил ему, что ему тоже «не по пути» с ним. Г. Адмиралов добавил, что с Пох. Атаманом, полк. С. В. Павловым, он начинал свою работу еще на Дону, не привык изменять данному своему слову и ненамерен бросить казаков, которых вывел с Дона и, потому, до конца останется верным Пох. Атаману.

На этом они и расстались. г. Б. через несколько дней, не заезжая в Войсковой Штаб и не показываясь своему другу, г. Д., тайно выехал в Румынию.

Но там, «у тещи», он долго не оставался. Как человек опытный, он почувствовал, что в Румынии жить опасно и легко попасть в руки большевиков и потому выехал со своей семьей, в одиночном порядке, далее, заграницу.

После различных «мытарств и приключений», г. Б., спустя много времени поселился на границе со Швейцарией, около г. Линдау, а, затем, один из первых съумел выехать в Америку, где сделался атаманом одной станицы и в чине «полковника».

20-го октября 1943-го года, выпроводив все танспорты и штабное имущество, Начальник Криворожского каз. Штаба вынужден был в экстренном порядке, т. к. уже подходили большевики, выехать, согласно приказа Пох. Атамана, в г. Проскурово. В дороге их застигла ночь и они вынуждены были остановиться на ночлег. Ночь была тревожная. Слышались орудийные выстрелы, а по дорогам были уже большевитские разъезды.

Из Кривого Рога выехали последними и в этот-же день дорога была перерезана большевиками.

По дороге в Проскурово, нужно было заехать еще в Кировоград, чтобы получить от Пох. Атамана последние распоряжения. Приехав в Кировоград, они нашли ВойсковойШтаб уже готовым к эвакуации. Здесь узнали, что много казаков, кем-то, намеренно распропагандированных, направилось в Румынию. Поэтому, Пох. Атаман просил Нач. Криворож. Штаба, немедленно, не останавливаясь в Проскурово, ехать в Каменец-Подольск, чтобы не допустить казаков ехать в Румынию, которую считали ненадежной. Так потом и оказалось. Там разыгралась ужасная трагедия. Румыния, вследствии измены Болгарии, была взята большевиками и от румын они потребовали выдачи всех беженцев, что они и сделали. Всех, кто не успел выехать, румыны выдали большевикам.

На совете Пох. Атамана с немецким Штабом было решено направлять всех эвакуирующихся в Польшу.

Но, спустя некоторое время, стали получаться слухи, очень неприятные для казаков: будто-бы, немцы решили ликвидировать казачий Войсковой Штаб и распустить все казачьи организации. Для выяснения этих, тревожных и ужасных для казачества, слухов, г. Адмиралов, оставив свой Штаб и семью в Каменец-Подольске, выехал с офицером А.Г.Комаровым (погибшим в Лиенцевской выдаче казаков англичанами) в Войсковой Штаб, который стоял в это время, в деревне Христиновка. Ехать пришлось на открытой товарной платформе в сильный мороз с ветром.

С большим трудом добрались до Христиновки. Деревня имела жалкий вид, но еще более жалкое впечатление оставлял Войсковой Штаб. От районного немецкого Штаба было получено оффициальное распоряжение о свертывании работ Войскового Штаба.

Во главе этого районного немецкого Штаба стоял немецкий генерал, который ненавидел казаков, не признавал их казачьего освободительного движения по борьбе с большевиками и не признавал вообще казачьих заслуг в государстве Российском. Этот генерал имел все отрицательные черты нацистской идеологии. Он был ярый нацист и видя, что немцы окончательно разбиты, хотел, хоть на ка~ заках сорвать свою злобу, и потому решил ликвидировать казачью организацию как военную, и, переведя всех казаков на гражданское положение, предоставить их общей беженской участи. Казаки, выйдя из пределов Донской Области, не стремились к военным делам, а только отбивались от наседавших на них со всех сторон партизан и к тому-же они были плохо вооружены. С болью в сердце приходилось иногда видеть, идущие в бой, казачьи части. Иногда в бой шли старики и даже женщины. Пулеметы ставили на казачью беженскую подводу, на которой сидела казачка и правила лошадьми, не желая раздаваться с ним, не считаясь с тем, что она могла оставить на фронте не только лошадей, но и свою буйную головушку. Действительно, это были люди, сильные духом. «Умрем, но не сдадимся», говорили казаки.

Немецкий генерал добился своего, и из Берлина, буд-то-бы, был получен приказ (может быть это была провокация этого немецкого генерала) ликвидировать казачьи воинские части и организации. У всех были отобраны военные удостоверения, дававшие «подобия» каких-то привилегий. Оставлены были только у четырех лиц, в том числе и у г. Адмиралова. Полная растерянность и подавленность охватила всех. Действительно, для Войскового Штаба и для казаков положение было отчаянное и безнадежное.